« Предыдущая—Следующая »

Такая большая война

Воспоминания написаны от руки в простой линованной тетради, орфографию и стилистику текста мы оставили практически в неизменном виде, поскольку они являются, на наш взгляд, бесценным документом эпохи. Надеемся, что читатель правильно воспримет отдельные лексические шероховатости. Они передают эмоциональный настрой автора. Место действия и описываемые события происходят в 100 км от Старого Оскола, в селе Горки Красненского района, расположенном на живописном берегу реки Потудань. Да, да, именно на той речке, имя которой в названии пронзительной повести писателя Платонова.

Детство

Когда началась война 1941 года, нашего отца, как и всех военнообязанных, забрали на фронт. Маму в 1942 году, когда наше село Горки было оккупировано, расстреляли немцы под подозрением в партизанки. Они, то есть мама и еще женщина с ней Пелагея, пошли в соседнее село смолоть муки. В поле их встретили немцы и признали, что они подносили продовольствие партизанам. Мы – Настя и я, Маруся, в возрасте Насте 5 лет, а мне 2 года, остались на попечении бабушки по линии отца. Когда закончилась война, детей-сирот собирали в детские дома, в том числе и за нами приезжала делегация с района, но бабушка нас не отдала ни под каким предлогом. Весь трудный груз взвалила на себя. Росли мы, конечно, в тяжелейших условиях. Не было топки, чтобы отопить хату, топили русскую печку навозом (их называли «кизяки») и печка слегка прогревалась. Мы сидели всю зиму на печке, а в хате по стенам серебрился снег. Но а о пище даже трудно вспоминать.

Кормила бабушка, что росло в огороде, да корову держала, было молоко. Но 1947-1948 года была сильная засуха и ничего не выросло, и люди все, и мы, питались травой: щавель и всякие съедобные растения. Но иногда нам в помощь с Района была «Гуманитарная помощь», давали кое-какие вещи, раз дали телогрейку, затем 2 юбочки, а один раз пришло извещение получить 2 кг сахару в районе, в селе Красном, а это 15 км от нас. Транспорт тогда никакой не ходил, да его и не было, были одни волы, и бабушка решила идти за сахаром. Мы целый день сидели на печке, ждали её. Она вернулась вечером, обувь у нее была лапти. Она промокла. Это было в марте, снег начал подтаивать, но принесла узелок сахару. А сама тяжело заболела, у нее такая температура высокая. Она лежала на печке и около нее мы. Настя была старше и топила печку, чтобы бабушка лежала на теплой печке. Она нам говорила: «Ешьте хлеб с сахаром». Мы до этого и не знали, что есть сахар. Хлеб бабушка пекла, терла картошку, свеклу и немного муки, так как ее не было, она сеяла на огороде рожь, рожь убирала вручную, жала, молотила цепом, но этого было мало на год, вот и экономила бабушка муку, хлеб был с картошкой и свеклой. Черный, но мы ели, лучшего не было. Но жизнь продолжалась, мы росли. Закончилась война, возвращались с войны вояки, первым пришел на хутор (мы жили на хуторе Песковатка через реку от села) Иван Иванович. Женщины шли к нему навестить, поговорить и я, девчушка, побежала и стояла у стенки, пока все ушли, а потом подошла и спросила: «Дядя Ваня, а моего папу мы не видел на войне?» Он погладил меня по голове: «Да нет, война-то, дочь, она большая, я его не видел».

Я бежала домой вся в слезах, думала, что он скажет, что отец придет скоро. Как бы я обрадовалась и села бы к нему на колени, и он бы меня пожалел.
Еще один случай запомнился. Через хутор проходила дорога на Острогожск. Как-то проезжала машина, и люди остановилась у колодца, пили воду. Были двое мужчин в военной форме. Там у колодца сидели женщины, и я с ними. Один у меня спросил: «Ну что, дочка, пришел твой папа с войны?» А женщины за меня ответили: «Да какой там папа, и маму тут убили». Он достал из машины буханку хлеба и баночку консервов и дал мне. Я бежала домой и думала, что от радости и земли подо мной нет. Прибежала и говорю: «Бабушка, смотри, что мне солдат дал!» А она мне говорит: «Ох, ох, а как же ее открыть, эту баночку? Ну ладно, сосед дед Кузьма пригонит овец с пастбища (он пас овец), тогда и откроет. Я несколько раз бегала на прогон и ждала деда Кузю, а когда он пригнал стадо и открыл нам баночку (а там были мелкие рыбешки шпроты), то лакомились хлебом (у нас такого не было) настоящим и рыбкой. Угощали деда Кузю и бабу Дашу, они были соседи и очень нас жалели. Баба Даша шила нам рубашки холщевые. Деда Кузя был хороший рыбак, после каждого улова давал нам рыбу на уху. У него была лодка и сети. А еще у него зимовали в то время колхозные овцы, он их кормил часто подсолнухами. Они корзинки съедали, а стебли оставались. Деда нам говорил: «Идите собирайте и топите печку». Как мы радовались, собирали, несли в хату, и бабушка топила печку.
Летом копошились с бабушкой в огороде, ходили за травой для коровы, бабушка связывала по пучку нам, а сама несла вязку, и так все лето трудились как муравьи.

У бабушки был сын, наш дядя Ваня. Он после войны пришел инвалидом, женился, они жили отдельно от нас. У них родилась дочь Валя, но дядя Ваня не дожил до ее рождения и умер, потому что болезнь его обострилась. Так что Валя родилась после его смерти. Когда дядя Ваня умер, бабушка сильно расстроилась, ее парализовало, она недолго пролежала и тоже умерла. Дядя Ваня умер в январе 1950 года, а бабушка в марте этого года. За бабушкой ухаживала наша вторая бабушка по линии мамы (т.е. бабушкина сваха).
После смерти бабушки Тани к нам перешла жить бабушка Аниса. Они с дедушкой жили семьей: сын, невестка, внуки, дедушка. Сначала дедушка пожил там с семьей, а потом и он перешел к нам. Бабушка Таня растила нас 8 лет с 1942-го по 1948-й годы. Когда перешла бабушка Аниса, мы были школьницы.

Школьные годы

Учиться в школе начали на селе, где была школа начальных классов. Первая наша учительница была Мария Максимовна. Она тоже жила на хуторе, где и мы, была всесторонне доброй души человек, ее сейчас нет в живых.
Она нас учила не только грамоте, а всему: трудолюбию, культуре, уважению к старшим. Мы, послевоенные дети, были все плохо одеты. Мы с Настей без родителей, а у многих наших сверстников тоже не было отцов, а мамы тогда работали за трудодни. Денег ни у кого не было. Мария Максимовна всем говорила: «Пусть ваша одежда будет заштопана, но чтобы была чистой». Научила нас причесываться, заплетать косички. Мальчикам говорила, чтобы подстриглись. После войны у нас от хутора все поля засаживали сосной, приезжали рабочие с лесничества, и когда она маленькая подросла, мы летом на каникулах пропалывать ряды сосны, и нам лесничий давал какие-то небольшие денежки (т.е. заработную плату). Мы ходили пешком в Репьевку (это 7 км от нас) и покупали себе ситцу на платьишки и сандалики, и берегли эту одежду только в школу.

Платье иногда нам шила Мария Максимовна, а когда ей некогда, она кроила, расскажет нам, как надо шить, и мы с Настей на руках шили себе кое-какие одежды. Бабушка Аниса, когда пришла к нам, сразу приучила нас ко всякой работе по хозяйству, в огороде все делать. И мы, школьники, сами себе вязали носки, рукавички, а осенью бабушка уходила на свой огород убирать картошку, а нам строго наказывала: «А вы свою копайте, вам некому копать». Мы приходили из школы и копали, и ведеркой носили в погреб. Копали, бывало, долго, две недели, а то и больше, но убирали все что было в огороде. А зимой после школы готовили уроки, затем много читали художественной литературы, но только бабушка долго вечером не разрешала читать, т. к. света не было, а свет был керосиновая лампа, и нужно было экономить керосин. Денег было совсем мало на все хозяйственные покупки. Нам платили пенсию за погибших родителей, но ее хватало на керосин, соль и хозяйственное мыло.

Мы росли, и вот уже подходит окончание школы. Но продолжить учение было очень сложно. 8 й класс Настя училась у дяди Митрофана в Ростовской области в г. Морозовск, потом она приехала, мы с ней обе пошли учиться в Красное, но опять же эти деньги за двух, не хватало средств оплатить квартиру. У нас в селе тогда была школа семилетка. Тогда я поехала к дяде в Морозовск и закончила там 8-й класс, но училась в школе рабочей молодежи. Все были взрослые, а я, девчонка, так как днем я сидела с Таней (дочь дяди) и очень боялась ходить из школы ночью.

После окончания 8-го класса я приехала домой, а Настя закончила 10 классов в Красном. Я больше к дяде не поехала и пошла работать, а мне было всего 15 лет, и трудилась я 1,6 года на СТФ (свино-товарная ферма – прим. ред.), а потом приехали вербовщики, и нас много девчат уехали работать в Новгородскую область, на стройку. И так началась моя трудовая жизнь на собственном хлебе. После окончания договора нам еще предложили заключить договор, многие девчата остались работать, а мне Настя прислала письмо и в приказном порядке писала приезжать домой, потому что дедушка с бабушкой собрались уходить жить в свой дом, а она боялась одна остаться. И мне пришлось ехать домой, хотя хотелось еще поработать, ведь нам тогда платили кое-какие денежки и мы покупали себе одежду. Когда я приехала, дедушка с бабушкой еще не ушли, а жили с нами. Мы с Настей работали в колхозе на свекле. Стали взрослые. И тут на моем пути встретился парень, мы полюбили друг друга, и он предложил мне выйти за него замуж. Но мои родители, т.е. бабушка и дедушка, были против этого брака, долго меня отговаривали, но я по своей молодости и глупости не послушалась. Когда все это осознала, было уже поздно. И так пошла другая жизнь.

Подготовили публикацию Дмитрий МИШУСТИН и Евгений ЕВСЮКОВ

Обсуждение закрыто.