Новости Оскола » Blog Archives » Ожидание длиною в жизнь
Электронная версия газеты Новости Оскола

« ПредыдущаяСледующая »

Ожидание длиною в жизнь

21.06.2012

Солдатка больше 60-ти лет верила, что муж вернется с войны

Как-то довелось услышать слова женщины, пережившей войну:

— Ох, и ненавидела я этих вдовушек! Только и думали, как бы чужих мужиков переманить! Повод-то всегда есть, мол, помоги, сосед! А плата за помощь — известно какая. Одна такая у моей подруги мужа увела. Война мужика не отняла, так эти…

Солдатские вдовы… отношение к ним в обществе было неоднозначным. Вроде и стихи им посвящали, и льготы время от времени подкидывали… А все же мелькало в разговорах:  это ведь не они, а их мужья жизнью оплатили победу. А они  что? Ждали, как и другие солдатки. Ну, не дождались…

Разделенные победой

— Победа! Победа! – неслись по улице деревни мальчишки. Надежда, наскоро накинув клетчатый платок, выбежала из дома и вместе с соседками поспешила к сельсовету. «…Безоговорочная капитуляция Германии …. Победа…», — неслось из громкоговорителя.

… Не придут больше в деревню похоронки!. «Нюра! Скоро мужики наши домой вернутся!», — женщины бросились обниматься, с песнями пустились вдоль по улице в пляс…  А по другой стороне, глядя им вслед, молча пошли домой вдовы. Только что сельчанки были вместе: любая знала, что страшный конверт может прилететь и в ее дом. А теперь – одним радость, а другим — …тоже радость, но со слезами. «Вот… — всхлипнула одна из женщин, — А мы не дождались…» Надежда на это резко ответила: «На войне всякое случалось. И в донесениях ошибались, и в плен люди попадали. Надо ждать!» И, правда, спустя время, муж одной из женщин, получившей похоронку, вернулся больной, исхудавший, но живой. Попав в плен, он год провел в немецком концлагере, прошел через «сито» особистских проверок… Этот случай еще больше утвердил Надежду в мысли: «Надо ждать!»

«Я мужа мертвым не видела!»

Она ждала. Всю жизнь. Она – моя бабушка, Надежда Ефимовна. Ждала, и хранила переписанное от руки стихотворение, написанное как будто про нее…

Мужа проводила в сорок первом,
Он погиб с фашистами в бою.
Я осталась с дочкой малолетней
И забыла молодость свою.

Разве что не в сорок первом, а в январе сорок второго проводила она своего Ваню на фронт, оставшись с двухлетней дочкой на руках. А зимой сорок третьего пришла похоронка. Надежды в это время не было дома. Ее мобилизовали на «трудовой фронт» – валить лес, грузить деревья в вагоны и отправлять на фронт для строительства укреплений. Жили в холодных бараках, работали под частыми бомбежками. «Воздух!» — и все, стараясь не увязнуть в сугробах, бегут в лес, чтобы укрыться от смерти, падающей с неба. После очередной «вахты» Надю дома ждали сразу две скорбные вести: оставив сиротами двух деток, умерла Глаша – сноха, с которой они были очень дружны, и… «Надюша, — слова давались свекру с трудом, — прости. Не стали мы тебе писать. Только ты уехала, пришла похоронка. Ваня погиб.  Не убивайся, ты еще молодая, вот закончится война…» Она не плакала, строго посмотрела на свекра: «Я не верю. Это ошибка. Там такие бои идут… Я буду ждать, он обязательно вернется…»  …Тихо всхлипнула свекровь, прижимая к себе осиротевших внучат…

Я берет малиновый, нарядный
Спрятала в комод, взяла себе
Клетчатый платок, и в нем теперь я
Все хожу по нашей слободе.

И берет малиновый у нее был, подарок мужа – модный, на зависть соседкам. Никогда больше не надевала Надя его. Бережно хранила в комоде, иногда доставала, вспоминая Ваню. Голову же покрывала платком – серым, в крупную черную клетку.

Обо мне соседки в час вечерний
Говорят, судача у ворот:
«Странно ведь, неправильно, не верно,
Что одна, красивая, живет.
Что одна воспитывает дочку.
Трудно ведь, и силушка нужна…»

Судачили о ней много. Хотя поводов для сплетен и пересудов она не давала. Жила со свекрами, вела себя строго. Но… По-прежнему хороша собой была молодая вдова. Стройная, красивая, работящая, острая на язык вызывала она восхищение у мужчин – и холостых, и овдовевших, и женатых. Одни мечтали пригреть красавицу на часок или ночку,  другие звали замуж, обещая заботиться не только о ней, но и о дочке.

Вернулся с войны муж умершей снохи, Глаши. Месяц-другой убивался страшно. Каждый вечер уходил на кладбище, сидел там до ночи и стрелял над могилой жены из наградного пистолета. Когда боль немного отпустила, подошел к Надежде: «Выходи за меня замуж. Вместе нам с тобой легче будет детей поднимать. Любить буду, не обижу ни тебя, ни дочку. Тебе и привыкать не придется —  у тебя был Ваня, и я — Иван». Удивленно посмотрела: «А когда МОЙ Ваня вернется, что я ему скажу?»

Орденоносцем вернулся с войны Михаил. С юности был он влюблен в озорную певунью Надю, хоть и не обнадеживала она его никогда, но так и не женился парень: мало ли, вдруг у любимой жизнь с мужем не сложится, или еще что. Узнав, что та овдовела, пришел: «Трудно тебе одной, выходи за меня! Ты ведь знаешь, давно я тебя люблю…»  — «Спасибо на добром слове, только я своего мужа мертвым не видела», — ответила Надежда. Точно также отвечала она и другим, сватавшимся к ней.

…Ей было далеко за 60. Летом мы   поехали к ней на родину — в вологодскую деревню. Сошли на пристани с катера, двинулись к автобусной остановке. Неожиданно нам наперерез бросился пожилой, но крепкий еще мужчина. «Надежда, ты?!!!» — «Я, Михаил…» — «А помнишь?…» — До вечера просидели мы на пристани, а бабушка со старым знакомым никак не могли наговориться, вспоминая прошлое. «Что ж ты, так замуж больше и не вышла? А как я тебя звал… Ну не за меня — так и получше мужики к тебе сватались. Все легче было бы…» — «Да я ведь Ваню ждала» — «А сейчас? Ты ведь все еще вон какая! Я бы и сейчас к тебе посватался…» — «…А я и сейчас жду. Вот недавно слышала, нашелся человек спустя 40 лет… А вдруг…» — «Ты его до сих пор любишь?» — «Я его жду».

Вдовья доля

Конечно, было трудно, и еще как! Свекры уже не молодые, вся тяжелая работа – и в поле, и дома, и мужская, и женская – на ней. Женщины смотрели косо: «Надежда, почто вчера мой Николай к тебе заходил? Наряд на работу дать? А в правлении получить не могла?» Любвеобильные мужики, обиженные отказом, порой оказывались довольно мстительными: могли выделить неподкованную лошадь, в напарники для тяжелой работы, где и двоим здоровым мужикам нелегко, дать подростка или старика, да мало ли… Как-то зимой «забыли» ее на центральной усадьбе, куда Надю отправили за почтой, а их — по другим поручениям. Они-то добрадись домой благополучно, в санях, а ей пришлось 10 километров идти на лыжах через лес в сгущающихся сумерках. Пока шла — налетела метель… Еле добралась до дома.

А уж без подколок и подначек обойтись никак! Да только Надя не обижалась. С работой справлялась, а ответить могла так, что и не понятно – кто над кем посмеялся.

Как-то на сенокосе, во время обеда бригадир громко спросил: «Как же ты, Ефимовна, без мужика-то? А когда «приспичит», что делаешь?» Не обращая внимания на гогот вокруг, она задумчиво сказала: «Да вот как… Вчера до того приспичило, что сил нет терпеть! Вспомнила, бабы говорят, будто лучше тебя, Тимофей никого нет». «Ну, так что же ты? Пришла бы, я б тебя уважил!» «Дак я к тебе и прибежала, а Мария твоя сказала, что ты в правлении. Я – туда, а тебя и там нет…» — «Да врешь, поди! Мария, была Надя у нас вчера?»  «Да, была, была и в правлении тебя искала!» — «Надька, говори честно, что тебе от меня вчера надо было?» «Да лошадь нужна в город ехать! Только ты мне в прошлый раз такую клячу дал! Неужто другой не было? Или за то, что я тебе отказала?»

Ты вернулся!

Так и жила… Вырастила дочь. Помогла выучиться и получить профессии младшим брату и сестрам мужа. Помогла вырастить дочек своему брату, от которого ушла загулявшая с городским «залеткой» жена. До конца ухаживала за свекрами. Похоронив их, переехала к дочке, работавшей и учившейся в городе. Легко нашла общий язык с зятем. «Ефимовна, так кому из них ты мать?» — недоумевали знакомые, впервые попав в дом. – «Обоим!» — смеясь, отвечала она. И это было правдой. С дочкой и зятем-военным поездила по стране, помогая растить внуков, пока не осела семья в Старом Осколе. Куда бы ни переехали, обязательно сообщала новый адрес в родную деревню: «А вдруг?…» Не раз писала запросы в архив Министерства обороны. Но ответ всегда был один: «Сообщаем, что Ваш муж… пал… место захоронения неизвестно…». Смотрела программу «Жди меня»… До 90 лет прожила в здравом уме и твердой памяти, помогала во всех домашних делах. А потом, споткнувшись в квартире, упала и сломала шейку бедра. От боли и лекарств сознание начало мутиться. И однажды, когда к ней в комнату зашел зять, одетый в «военную» зеленую рубашку, она приподнялась на постели, улыбнулась и сказала: «Ваня! Ты вернулся! Видишь, а они не верили… Ты подожди немного, я скоро поправлюсь…» Вскоре ее не стало…

Если сила есть  в любви бессрочной,
Значит, этой силой я сильна!

Евгения СОБОЛЕВА

P.S. Уже став взрослой, я узнала: у бабушки были основания считать пришедшую в дом похоронку ошибкой. Во-первых, их было две — две разные бумажки, пришедшие с разницей в месяц. В первой  сказано, что ее муж пропал без вести, во второй — пал смертью храбрых. А во-вторых, и в обеих похоронках, и позже, в ответах из архивов, супруг ее значился Иваном Сергеевичем. Хотя на самом деле он Петрович.  …Когда появился сайт Министерства обороны «Мемориал», с информацией из архивов МО о погибших в боях, мне удалось разгадать загадку. В донесении о безвозвратных потерях, действительно, значился «сержант Иван Сергеевич Писарев», пропавший вез вести. Но все остальные данные — год и место рождения, место призыва, имена родственников  — совпадали в точности с данными моего дедушки.  На мой запрос из МО пришло разъяснение. В январе 43-го на границе Ростовской и Луганской областей шли тяжелые бои, в одном из которых полегла вся рота, где служил мой дед. Донесение о потерях пришлось заполнять писарю из другого подразделения, который и допустил ошибку. Хоронили же погибших в братских могилах, узнавая, кто есть кто, по существовавшим еще солдатским медальонам, через несколько недель, когда наши войска заняли места тех кровопролитных боев.

Рубрики: Наш человек   |   Наверх

Обсуждение закрыто.