Я тебя люблю
06.01.2015
Оскольчанка взяла опекунство над пятью детьми
— А это Антон Андреевич — мой любимый мужчина. Красивый, правда? – Вита щёлкает мышкой, и на экране ноутбука появляется забавная рожица мальчугана лет четырёх. Ещё щелчок – и вот уже улыбаются две мордашки. Мальчик и девочка. Оба закутаны в махровые полотенца с ног до головы – поди разбери – кто такие. Но Вита Тарасова разбирает. Каждого из своих пяти детей различает по звуку, запаху, даже молчанию. «Наверное, неприлично говорить, но, если кто-то из них, простите, пукнет, я скажу кто это был. …У меня такое впечатление, что я вытащила Джек-пот. Не один, а целых пять», — признаётся моя собеседница.
С Викой, Ксюшей, Антоном и Гелей
Лёша
Крупная, яркая, источающая уверенность и при этом какая-то домашняя – Вита – гремучая смесь восточной и славянской женщин. Когда я впервые увидела её на благотворительном вечере для многодетных, первой мыслью было: какая ухоженная, интересная и представительная дама – наверное, бизнес-вумен. Она оказалась мамой. Мамой пятерых приёмных детей.
– В Старый Оскол я переехала из Азербайджана. Когда поняла, что своих детей не будет, отправилась в детдом, – рассказывает историю своей семьи Вита. – Мне было всё равно кого брать. Алёше на тот момент исполнилось 3 года и 8 месяцев. Он плохо ходил, почти не говорил. Но меня убеждали, что он хороший – просто чудесный! Согласилась, а в голове крутилось: возьму-возьму, только отстаньте. Так в моей жизни появился сын. Сейчас Лёше 18, учится в техникуме. Он очень надёжный, цельный. Детей собрать в сад и школу, сумки донести, посуду помыть – ему всё можно доверить. Терпеть не может алкоголь. Был случай: я заболела и пила настойку. Раз прихожу – нет бутылочки. Лёша, ты не видел? Оказалось, вылил. Боялся, что сопьюсь, как его мать. А у нас ведь в доме спиртного и не водится. Ещё он ревнует к малышам. Перецелую всех перед сном, а Лёшка тут как тут: «А меня?» Смеюсь: ты уже верзила! А он: ну и что? Или иду за ручку с детьми, Лёша сам малышей возьмёт, лишь бы за меня держаться, со мной рядом быть. Не любит, когда называю его по имени. Надо чтобы обязательно «сынок», или «Лёшенька-сынок». Никто никогда не скажет, что он мне не родной, а ведь когда-то он хлеб воровал и под подушку прятал. …Ещё сложней было с Викой.
Вика
– До 7 лет Вика жила с мамой. Потом её лишили родительских прав, и девочка попала в приют, – продолжает Вита. – Мне позвонили оттуда: «А вот у нас тут такая девочка есть… Как вы смотрите на то, чтобы забрать её на праздники?» Хорошо смотрю! Взяли. Думали, ненадолго, но оказалось — навсегда. Мне достался как цветок надломленный ребёнок, у которого не было даже желаний. Никаких. Кроме желания наесться. Она постоянно подходила к холодильнику и проверяла: на месте ли еда? Позже призналась, что, если у них в доме был хлеб с майонезом или кетчупом, это был праздник. Не понимаю: сейчас что, война? Почему ребёнок говорит, что кроме хлеба почти ничего не ел? Она попала в приют щепкой. Но от пятиразового питания организм стал накапливать жиры. И Вика располнела.
Рассказывая, Вита, даже в отсутствии детей, старается быть тактичной. Чтобы, не дай бог, неосторожным словом не обидеть, не унизить в моих глазах. Да, они сложные. Невероятно, до умопомрачения! Но это её дети. И за них Тарасова готова порвать любого. Рассказывает, что на хамство запросто может ответить хамством, на равных чувствует себя с чиновниками. Но когда дело касается детей… без слёз она о них говорить не может. Это её Ахиллесова пята. И её сила. Её жизнь.
– Так вот Вика… – прихлёбывая чай, слушаю дальше про девочку. – Она меня никак не воспринимала. Вот никак! Я у неё ассоциировалась только с человеком, который подаёт еду. Ко мне не обращалась, смотрела сквозь меня. А через месяц буднично выдала: «Мам, можно я на улицу выйду?» Я чуть не разревелась. …Сказать, что мы потратили на Вику много сил и времени – ничего не сказать. В свои 7 лет она говорила так плохо, что я не могла её понять. Походка – ужасная, горбилась. Стали исправлять. Занятия с логопедом – по 300 рублей каждое, замечания, постоянные одёргивания… Я так боялась за девочку! Боялась сломать её. Представьте, какая-то чужая, толстая тётка стоит над душой: не так говоришь, не так ногу ставишь… Но я старалась, чтобы мой «кнут» на фоне пряников – огромной любви – не воспринимался болезненно. И Вика отошла. Она прекрасный, сильный человечек! И сделала себя сама. Стала изящной, говорит чисто и свободно. Кто помнил, какой она была год назад, не верит, что это одна и та же девочка. Вику до меня пыталась взять одна семья, но вернули. Думаю, они просто не разглядели моё сокровище.
Ксения
— Ксения – это интеллект. С трёх лет читала, в пять уже пишет. К нам она попала в 9 месяцев. Это была настоящая эпопея. Я увидела её фотографию на одном из сайтов: четырёхмесячная кроха с удивительно живыми глазами. Знаете, глаза детдомовцев полны обиды и боли. Когда говорят, что в них вся скорбь мира – это правда. Вот карапуз нескольких месяцев от роду. Кажется, ну, что он может понимать? А он понимает, и изо всех сил старается обратить на себя внимание. Но у Ксении… у неё был совершенно другой взгляд: полный любопытства и интереса. Поняла, что это наша девочка. Связалась с волонтёрами в Москве, стала собирать бумаги. Я вам сейчас скажу страшную вещь. Здоровый ребёнок в Москве – это очень большие деньги. И никто не собирался отдавать его провинциальной тётке за так. Директор детдома заявила: «Не звоните сюда». Но она не знала, с кем связалась. Я блефовала, дошла до самых верхов и отстояла Ксению. И вот выносят её: глаза-щёлочки, носа почти нет – одни щёки. На моё «что это?», услышала: «А что вы хотели, монголоидный тип лица». Ксения была сбитая, очень ухоженная – не скажешь, что на казённых харчах росла. Она не проронила не слезинки и сразу всем показала: я – это я! Заходит, и заполняет собой пространство – это центр вселенной, её невозможно игнорировать. Ксения – любимица бабушки, у них просто непередаваемые отношения! А настоящее имя девочки – Фарида. Но мы менять имя официально не будем, чтобы потом сложностей с бумагами не возникло. Объясняю: доченька, ты особенная девочка и у тебя два имени Ксения-Фарида. Соглашается.
Геля
– Гелечка – это сестра Вики, она попала к нам из Белгородского Дома малютки. Геля очень умная, как старая бабушка, – словно подтверждая слова мамы, Геля смотрит совсем не детским, беззаботным взглядом. На ней костюм лисички, но вместо хитринки в глазах – серьёзность. Вита продолжает:
– Геля – это раненая птица. Из своих четырёх лет у нас она всего 7 месяцев, это – не срок. Это ещё бомба замедленного действия. Может так рвануть! И хорошо бы взрыв случился поскорей, а не в подростковом возрасте. …Если у Ксении что-то болит, об этом будут знать все, и все будут вокруг неё прыгать, а Геля – она молча плачет. Слёзы – защитная реакция. Поэтому плачет Гелечка всегда. Но тихо, скромно, как-то интеллигентно, будто жалуясь сама себе. Для Гелечки было в диковину, что её хвалят. Называют красавицей, королевишной. Она большая аккуратистка. Недавно без сил пришла, сняла брюки, а она несёт их: «Мама, можно я уберу?» Но при всей моей любви, я до неё пока не достучалась. У неё воспоминания и реальность наслаиваются друг на друга. Недавно случился между нами такой диалог:
– Мамочка, а ты меня больше не отдашь в детдом?
– Никогда!
– А почему я тогда там оказалась?
– Я случайно забыла тебя. Но я же вернулась.
Не могу же я ей сказать, что не я её бросила, а родная мать. Хотя вообще мы от детей не скрываем, что они не кровные. И по возможности стараемся, чтобы они знались с родителями. Мама Антона заходит раз в году, представляется тётей. А мать Алёши я сама хоронила – цирроз печени. Но для сына она осталась чужой, случайно возникшей в его жизни. Он так и говорит: «Умерла? Ну и что? Это не моя мама».
Антон
— Антон Андреевич испортил мне жизнь. Она разделилась на «до» его появления и «после». Я выходила на улицу и рыдала. Мы взяли его в ноябре, а в феврале, когда он «оттаял», я попала в кардиологию, — голос Виты спокоен. Она улыбается. Этап между «до» и «после» пройден. Успешно. С кровью и нервными срывами. – Детдомовские дети – это сложные дети. С массой болячек и проблем. Антона Андреевича (Тарасова так и называет его всё время) мы взяли в год и четыре. Он бился головой о стены, кроватку, пол – обо всё. Спал по 30 минут. В остальное время орал, кушал и какал – проблемы с желудком. Спасибо соседям, с пониманием относились, даже помощь предлагали. Но не знаю, что бы делала без органов опеки и службы сопровождения семьи. Я им ноги готова мыть и пить эту воду! По профессии я психолог и другим легко даю советы, но собственные проблемы решить непросто. Не зря говорят: чужую беду руками разведу, а свою… Днём и ночью звонила специалистам, советовалась, плакалась. Мама тогда поставила ультиматум: если не справишься за два месяца, отдашь обратно. Отвечала ей, что это невозможно – детей не возвращают! Я выстрадала Антона Андреевича, и он сделал меня невероятно счастливой! Он такой мужичок… брутальный, хозяйственный, лишнего не болтает. Кстати, чтобы у него появилось отчество, я прошла через суд. Его отец умер, а родные не хотели признавать родство. Хотя никаких финансовых притязаний с нашей стороны не было. Просто хотелось, чтобы ребёнок знал, что у него был отец. Я должна потом нарисовать ему понятную картину его появления на свет.
…Дети – счастье великое! Но сложное. У меня четыре знакомых приёмных семьи, и никто не пожалел, что взял «чужих». Хотя проблем хватало: воровали, устраивали истерики, не соответствовали ожиданиям. Но проблемы решаемы. Да, от генов никуда не деться. Но любовь сильнее! Она может исправить то, что натворили родители. …Мне кажется, генетическая ошибка, что не я родила этих детей. Я называю их «мой колхоз «Победа»». У меня можно забрать всё. Но не детей. …Лариса, обрывайте меня – иначе вы никогда от меня не уйдёте. Я о детях могу говорить бесконечно, — мы сидим в бабушкиной кухне на Макаренко. Вита живёт в Обуховке. Младшие там же ходят в сад, но в школу дети ездят в город. – Ещё секунду… быть может, кто-то захочет взять ребёнка на Рождество из приюта (тел. 44-36-90). Пожалуйста, сделайте это! Вспомните, что рядом с вами есть дети, которым никто не говорил: я тебя люблю.
Лариса УЛЬЯНЕНКО
Обсуждение закрыто.
