Смертельные лучи
06.10.2016
Чего не знали студенты о своём преподавателе
О губительном воздействии радиации на человеческий организм теперь всякий знает с пелёнок. В 50-х годах прошлого века ситуация была совсем иной. И о страшной катастрофе, случившейся в 1957 году на производственном объединении «Маяк», в нашей стране начали говорить и писать только после чернобыльских событий.
Дитя войны
О событиях на «Маяке» (это в Челябинской области) 27 сентября вспоминали в старооскольском краеведческом музее. Почему именно у нас? Потому что в нашем городе живёт и работает один из ликвидаторов последствий той аварии. Виктор Александрович Стрельников, преподаватель филиала РГГУ. На встречу работники музея пригласили его студентов. Пришли и ветераны местной организации инвалидов «Союз Чернобыль».
Слева направо: участник ликвидации последствий аварии на ЧАЭС Владислав Рафикович Даниилян, Виктор Александрович Стрельников, председатель старооскольской местной общественной организации инвалидов «Союз Чернобыль» Виктор Иванович Кутаисов
— Хотелось бы вам напомнить о связи времён, — начал свой рассказ Стрельников. — Я седьмой ребёнок в семье, родился в Каплино в 1940 году. Это был спокойный год, но уже в 1941-м получил первое звание – дитя войны. Пять лет мы жили в постоянном страхе. 1945 год, казалось бы, нам встречать отцов с войны, но началась война с Японией.
В 1947 году наступает не менее тяжёлое время. Весь урожай выгорел, поля стояли чёрные, и для Центрального Черноземья это было время, обстоятельства которого можно сравнить с осаждённым Ленинградом. Мы не удивлялись, если утром кто-то не открыл дом, знали — семьи этой больше нет. Мы не удивлялись, когда на улице лежал мёртвый человек, знали — он умер от голода. Вот в таких условиях жили. В том году я должен был пойти в школу, но какая там школа! Она была за речкой, и мы, дети, боялись идти через неё по тонким дощечкам, потому что от истощения кружилась голова. Я пошёл в школу только в следующем году. Окончил 9 классов, в 1958 году поступил в ГРТ на специальность «Техника разведки». Учёба нравилась, во время практики уже работал мастером. В мае 1962 года — окончание техникума. Нас вызвали к директору за направлениями. В кабинете сидел человек в штатском. Я рассказал, что хочу распределения в Воркуту, потому что мечтаю посмотреть новые земли. «Я вам обещаю — посмотрите, — ответил он. — Вам предлагается поехать на выполнение ответственной государственной задачи. Согласны?» Ну как я мог отказаться? И 13 мая мы были уже в Москве, в Управлении Гидроспецстрой. Окна этого здания на Кремль выходили. Мне предложили остаться в Москве, но я по-прежнему хотел куда-нибудь на Урал или на Север. И меня отправили в Челябинскую область. Но прежде вызвали в кадровую службу, посмотрели документы и предложили подписать обязательство не разглашать в течение 50 лет, что я делал, видел, слышал, знал…
Вот так Виктор Александрович попал в зону радиационного заражения. Но тогда он об этом и не подозревал.
Первый «чернобыль»
— А теперь, что всё-таки там произошло, — продолжал рассказ Стрельников. — После окончания войны, когда были получены разработки на производство атомной бомбы, правительство принимает решение в Кыштыме, на границе Азии и Европы, построить химкомбинат, на который будут привозить отходы атомных станций, и там производить оружейный плутоний. В 1948 году этот завод начал работу. До 1952 года все отходы высокой радиоактивности сбрасывали в протекающую рядом реку Течу. Но уже через несколько месяцев заметили, что в радиусе 50-60 км от этой реки начали умирать люди, заболевать поголовно онкологией. Тогда решили эти отходы хранить в специальных ёмкостях, по 80 кубометров, порядка 300 тонн. В каждой ёмкости было два контура охлаждения. 20 штук были закопаны в землю на глубине 7 метров и накрыты бетонными крышками. Эти ёмкости контролировались приборами. Но специальных устройств не было, их просто взяли из химической промышленности.
29 сентября 1957 года, около 15 часов, датчики показали, что на объекте резко повысилась температура. Персонал не успел сообщить руководству – взорвалась ёмкость. Это 300 тонн цезия. 1 грамм этого вещества создаёт радиацию в 1 Кюри. А опасная доза, когда человек уже погибает, — 0,1 Кюри. Получается, что уровень заражённости этой местности был 20 миллионов Кюри.
Сотни тысяч людей оказались обречёнными, десятки тысяч погибли на месте. 272 тысячи человек были выселены, 217 деревень практически перестали существовать, а 12 просто сдвинули бульдозерами, снесли с лица земли. Первое время после аварии никто не знал способов ликвидации последствий. Если взять ситуацию в Чернобыле, там уже был накоплен опыт нейтрализации, а тогда никто не понимал, что делать. Одежду сжигали, скот отстреливали и закапывали. На эти работы привлекали школьников, студентов, жителей.
Чем же схожи эти аварии? Тем, что выведено из оборота громадное количество земель, тем, что облучённые люди проявили героизм и самоотверженность. Да, там открыто не говорили, что произошло, но молва про это была.
В чём разница? В том, что только в 1969 году официально признали, что произошло на «Маяке». А про Чернобыльскую трагедию мы узнали уже через несколько дней. 26 апреля 1986 года произошла авария, а 1 мая мы вот по этой улице Ленина шли и кричали «Ура!» и только на третий день нам сказали, что на Старый Оскол и на всё Центральное Черноземье надвигается смертельная опасность.
Что видели люди в Челябинской области 29 сентября? Очевидцы вспоминали, что над Кыштымом взвился разноцветный фонтан. Красные, голубые, зелёные шары переливались, поднимались и перемещались в направлении ветра. Это облако превратилось в полосу и направилось в сторону Челябинска, Свердловска и Тюмени. Это было очень красиво и люди радовались, наблюдая необычную картину. А через три дня из Москвы приехала комиссия и определила уровень заражения. И тогда начали выселять жителей.
Своими глазами
Вот приехали туда мы уже через 5 лет, но работы продолжались. Поскольку первые захоронения заражённых предметов были сделаны на глубину до метра, наша задача была такая: произвести перезахоронение на глубину до 500 метров. На наш участок приходили цементовозы и привозили всё, что было собрано до метра. Всё это было перемешано с известью, такая сметанообразная голубая масса. Мы закачивали её в скважины, потом их бетонировали. Всё это происходило в зоне заражения. Из средств защиты — свинцовые халаты и старые рентгенометры. Я рекомендации по безопасности выполнял строго, потому что очень хотел вернуться домой.
После выполнения этой работы, когда сезон закрылся, нас расформировали по ракетным полигонам. Я попал в Капустный Яр и уже там служил в части, получил награду за испытание ядерного оружия. Потом демобилизовался, приехал в Старый Оскол и здесь нашёл своё место.
Хочу вам прочесть несколько моментов. Это воспоминания людей, которые пережили первый год после аварии. Дочь ликвидатора из Озёрска пишет: «Моему отцу было 17 лет, он учился в техническом училище, в Свердловской области. 30 сентября его и сокурсников погрузили и прямо с занятий повезли на «Маяк». Им не сказали о серьёзной опасности, они работали сутками, им давали индивидуальные дозиметры. Но за превышение дозы наказывали, поэтому они оставляли дозиметры в своих ящиках. В 1983 году папа заболел раком. Его прооперировали в Москве, но начались метастазы, и он умер».
Пишет жительница Кыштыма: «Первое воспоминание о реке Теча – это колючая проволока, реку мы видели через неё и с моста. Первое время вода была прозрачная. Затем нам сказали, что это смертельная жидкость».
Мы на берегу Течи бурили скважины и пытались эту реку пустить под землю. С этого момента прошло 59 лет. Помню, в одном из сёл на дороге было написано детской рукой:
— Посылает «Маяк» не спасенья лучи,
Стронций, цезий, плутоний – его палачи.
Такими словами завершил Виктор Александрович своё выступление.
Виктор Иванович Кутаисов, председатель местной организации «Союз Чернобыль», вручил Стрельникову памятный знак в честь 30-летия со дня сооружения саркофага на ЧАЭС.
— Гордитесь своим преподавателем? — спросила я у студентов.
— Конечно! — ответили ребята в один голос. Видно было, что Стрельников открылся для них с другой стороны. Может быть, это мероприятие, организованное музеем, заставит их больше интересоваться историей и думать о будущем.
Лариса ЧАЩИНА,
фото автора
НУ И НУ!
Чудеса пропаганды
6 октября 1957 года в газете «Челябинский рабочий» появилась следующая заметка: «В прошлое воскресенье вечером… многие челябинцы наблюдали особое свечение звёздного неба. Это довольно редкое в наших широтах свечение имело все признаки полярного сияния. Интенсивное красное, временами переходящее в слабо-розовое и светло-голубое свечение вначале охватывало значительную часть юго-западной и северо-восточной поверхности небосклона. Около 11 часов его можно было наблюдать в северо-западном направлении… На фоне неба появлялись сравнительно большие окрашенные области и временами спокойные полосы, имевшие на последней стадии сияния меридиональное направление. Изучение природы полярных сияний, начатое ещё Ломоносовым, продолжается и в наши дни. В современной науке нашла подтверждение основная мысль Ломоносова, что полярное сияние возникает в верхних слоях атмосферы в результате электрических разрядов… Полярные сияния… можно будет наблюдать и в дальнейшем на широтах Южного Урала»
Обсуждение закрыто.
