« Предыдущая—Следующая »

«Лекарь мой Васька-Пиявник доступен станет…»

Отрывок из книги Николая Белых «Частичка Родины. Из истории города Старый Оскол и Оскольского края»

…В 1937 г. была найдена зеленоватая скляница со спрятанным в ней свитком. Найдена в Шмарненской пещере, располож     ё1енной в меловой горе. По народным сказаниям, на этой покрытой лесами горе был древний монастырь, основанный еще до татарского нашествия.
На извлеченном из скляницы свитке обнаружено письмо князя Мещерского к иноку Ипатию с просьбой «траву-отвар прислать для одоления неможности, огнием грудь палящей и тьмой в очах ставшей». «На траву-отвар упование мое велие есть. Вонми мольбе моей и гнева и опалы не положи на упование такое, грешен в немощи своей, но и не забысть глагола княжицы».
Этот факт говорит о том, что в XVI веке на порубежных сторожах не было еще лекарей, а правила врачевания не выходили за рамки «Домостроя», но настойчивая просьба князя Мещерского к иноку Ипатию, знатоку лечебных трав, прислать траву-отвар свидетельствует о возникновении среди русских людей в XVI веке стремления излечивать болезнь не небесными, а земными средствами.
Мы не знаем, располагал ли инок Ипатий из Шмарненской пещеры переводным «травником» или сам его составил, но известно, что князь Мещерский был вылечен, так как «к сроку в Каширу отбыть волен стать».
Все это говорит о том, что где-то неподалёку от Шмарненских пещер произрастали лечебные травы. В настоящее время мы знаем такое место «трав преудивительных и лечебных» – это Ямская степь в 25 км юго-западнее Старого Оскола, километрах в шести от села Александровка.
…У северной стены Оскольской крепости на рубеже XVI-XVII веков возник женский монастырь, именуемый Успенским. В 1935 г. обнаружили при обвале купола Успенской церкви и при разборке стен её шкатулку с древними монастырскими бумагами. В числе бумаг оказалась «лечебная запись» и запись нашедших приют «во святых стенах сиих»; очевидно, монастырь играл роль приюта для осиротевших людей, а также крепостного госпиталя, в котором лечились «воины, люди посада и починков разных». В «лечебной записи» говорилось о травах Ямской степи, об исцелении страждущих недугом телесным и духовным, о пьян-корне на кургане на шляху Курском, о перевязках раненых и о других вещах, относящихся к санитарии и здравоохранению. Там же указывались некоторые «травники», в числе которых упоминался и «Благопрохладный» цветник, или «травник», но содержание которого не изложено. Вероятно, это было одно из руководств по народной медицине оригинального или переводного типа…
Со дня основания Старого Оскола и до 80-х годов XVIII века в официальных документах не обнаружено упоминания о светских служебных лекарях, за исключением отписки оскольского воеводы князя Ивана Хромого-Волконского за лето 7154 года (по нашему летоисчислению – 1646 г.) на имя разрядного приказа и царя Алексея Михайловича. Отписывая разрядному приказу и царю о вступлении в должность воеводы в Осколе, Иван Хромой-Волконский упомянул, что лекарь его Васька-Пиявник «доступен станет полковым воеводам, дворянам и детям боярским для учинения согласия и лесного лечения… И квасы соковые в потребление их допущены станут из клюквы-ягоды надавленные…»
В это время в южных уездах Московского государства из-за отсутствия соли была распространена цинга. В поисках средств борьбы с цингой и лечения десен оскольский воевода и разрешил «квасы давать голубичные и клюквенные в ближнем дозоре деланные стараниями беглого человека Игнашки Мартынова из вотчины подмосковной боярина Колычева, чревоугода превеликого».
Из отписки князя Ивана Хромого-Волконского видно, что служебные лекари в XVII веке при высокопоставленных воеводах уже имелись. Лечили они также полковых воевод, дворян и детей боярских, а вот народу князь Хромой-Волконский не обещал сделать Ваську-Пиявника доступным к лечению. Народу приходилось лечиться самому, кто как умел, или прибегать к помощи знахарей.
В 1784 г. в дополнение к донесению старооскольского городничего Ковригина Курскому наместнику говорилось, что «в городских слободах Панской, Новосёлковской, Холостой и Рыльской, населённых безземельными однодворцами, многие обретаются в торговле, промыслах и ремеслах, лекарстве и знахарстве-ворожбе. Изловлена в слободе Панской женка беглая, Матрёнка-лекарка, коя на зубном врачевании и на приворотных зельях измудрилась. Оную в остроге ютили с учинением сыска, но священник Николаевской церкви отец Иоаким Диаконов испросил женку в поручительство на перехват тайны её зелий и лечения сути. Отпирается Матрёнка, но молитвой усмиряется перед алтарем».
В летописи Николаевской церкви, которую священнослужители вели по традиции от самого её основания, оказалась и запись Иоакима Диаконова с упоминанием о рабе божией Матрёне, «коя покаянием исповедным отрешилась от волшебств, тайну оных, сокрытую в травах, назвала и указала, что и на потребу и пользу прихожан обращено лечением при храме божием».
В бумагах городничего Ковригина обнаружены и другие данные, позволяющие в некоторой степени судить о «здравоохранении» того времени в Старом Осколе. Имелась, например, запись, что с 1779 г. распоряжением Приказа общественного призрения открыта в Старом Осколе богадельня на 11 кроватей для безродных престарелых отставных солдат, при коей военный лекарь. Торубаров «в дряхлости проживает и болезням многим излечение дает укусами муравьиными да рыбьими, пьявочным сосанием да кровопусками, отварами пьян-корня от простуды и скрючения пальцев. От сердечного успокоением лечит словом и отваром чебрецовым… Под надзором содержится, не уличен в магиях и волшебстве».

В 1780 г. поповские вдовы Прасковья Санкова и Акулина Попова открыли первые школы. Именованы те школы «начальными школами обучения детей российской грамоте и чтению». В них «владельцы есть и лекарями, и учителями, и воспитателями мудрости житейской для дел разных. Обучают они пятнадцать мальчиков, занимаются с ними в той части избы, которая отделена от «черной половины» сенцами и называется светлицей. Там и врачуют, за исключением недужных животами коих… «в черной половине» ниц кладут животами на широкой печи для прогрева. Отвары разные пользуют. Поили иных отваром полынным от лихоманок, водой щавелевой от недужности кишечной, а для усыпления отвар маковый давали. От резей в животах и редькой тертой с солью, и медом лечили. Ромашковым отваром женок ублажали в беспокойной жизни. А мзда за врачевание по сговору между ними».
…На рубеже XVIII-XIX веков помещик Сурков, владения которого были разбросаны в районе сел Роговое и Горшечное, пытался создать в своем имении не только доморощенную лечебницу на базе произрастающих в «Логу Сурчины» целебных трав, но и нечто похожее на аптеку с провизорским отделением.
Это в принципе положительное начинание не имело успеха по целому ряду причин: недостаток у Суркова специальных знаний, наличие полного пренебрежения властей к его «туманной затее», остро враждебное отношение местного духовенства «против волшебствования» (священники обзывали Суркова колдуном, пригрозили возбудить ходатайство перед святейшим синодом о «расследовании»). Кроме того, не имелось никакого технического оборудования, даже не было аптекарских весов и других принадлежностей для технологии изготовления лекарственных форм.
В связи с этим возникали курьезные случаи с трагическим исходом, особенно среди сплошь неграмотного населения. Ведь больные, обращавшиеся в «лечебницу» Суркова за помощью, не могли воспользоваться написанными для них лечебными указаниями (рецептами), хотя Сурков писал их по-русски, а не по латыни: для безграмотных все равно непонятно. Приходилось надеяться на память и на «усвоение» наглядных указаний «благодетеля» Суркова.
Но «память» и своеобразно понятая «наглядность» часто подводили: то больные перепутывали употребление лекарственных форм (наружное принималось «во внутрь» и наоборот), то резко нарушали дозировки (тогда вся лекарственная продукция не разделялась по пакетикам или пилюлям, а выдавалась больному «купом», дозы приема больному приходилось отмерять самому. В одном из таких случаев больной крестьянин из крепостных Суркова получил лекарства в порошке и пучках растений – волчьеягодника и др. для отвара, а также «наглядное указание» о применении лекарства в течение двух недель. Рекомендовалось изготовить деревянное коромысло из палки, подвешенной в средней части на веревочку, к концам палки приделать маленькие площадочки на трех нитях. На левую площадочку положить золотую пятирублевую монету, на правую осторожно подсыпать лекарство, пока обе площадочки уравновесятся. Вот такую порцию порошка принимать до еды утром и запивать водой.
У крестьянина не было золотой монеты, не было её и у соседей, а у барина постеснялся попросить и решил заменить золотую монету медным пятаком чекана 1785 года весом в 60 граммов. На уравнивание «пятака» едва хватило всей двухнедельной порции лекарств. Крестьянин принял всё это сразу и, конечно, умер.
Теперь это проклятое прошлое кануло в вечность. Но лекарственными травами и кустарниками «Лога Сурчины» мы должны заинтересоваться в интересах народного здоровья.

(Исследования Н. Белых по истории народной медицины Старооскольского края вызвали интерес, в частности,
у Французской национальной медицинской академии (Парижской медицинской академии).
Сведения, приведённые в рукописи монографии «Частичка Родины», как он пишет в автобиографии,
были опубликованы в ежегоднике этой академии).

Обсуждение закрыто.