Стрелок дядя Прохор
27.03.2023
Помню, как захирел и поник от одной только мысли, что на Новый год в нашем доме не соберется, по обыкновению, клубившаяся на празднике пацанва, чтобы устроить импровизированный концерт. Мама всегда припасала участникам елочного хоровода незамысловатые подарки, как правило, конфеты-подушечки и глазированные пряники. Такой домашний утренник давал возможность всем желающим маленьким обитателям Заерика, то есть нашей улицы, заявить о себе в том или ином виде искусства. В награду доставался приз – кулек конфет и еще что-нибудь сладенькое. Я, как правило, выступал в роли декламатора, вероятно, вынашивая в себе амбиции артиста. Причем читать стихи начал довольно рано, наверное, лет с пяти. Почему это помню? Да потому, что однажды оконфузился на школьной сцене, то ли на 7 ноября, а может, на 1 Мая, когда еще не ходил в первый класс. Как положено, встал на стул, чтобы видели задние ряды, начал с выражением читать стих под названием «Флажок», но застопорился после первых двух строчек:
В колонне яркой паренек
В день праздничный идет…
Самое печальное, что пытался воспроизвести стихотворение еще пару раз, но только еще ярче пунцовел, все больше терялся и не пошел далее злополучного начала. Зрители все поняли, конечно, смеялись и подбодрили, провожая незаслуженно бурными аплодисментами. Будучи дедом двух внуков и внучки, до сих пор не могу объяснить себе, почему тогда застопорился, хотя в детстве на память не жаловался: стих отрепетировал дома, и был уверен, что прочту хорошо усвоенные строки на одном дыхании. Но, видимо, сказалось волнение, а от дебютного фиаско перед большим стечением взрослых и маленьких людей до сих пор испытываю неловкость и смущение: «Надо же, как оскандалился? А ведь учил на совесть и без запинки рассказывал дома!»
Словом, вы поймете радость не избалованного праздниками и культурными развлечениями сельского мальчугана, когда срубить новогоднюю елку (вероятно, не без тайной просьбы мамы) вызвался дядя Прохор Митрофанович, муж тетки Марфы, родной сестры моего отца. Мы с младшей сестрой звали его по-деревенски дядькой Прохоркой.
Дядя Прохор, несмотря на инвалидность, полученную из-за тяжелого ранения в голову на войне, ничем не отличался от вполне здоровых мужиков-односельчан. Он легко управлялся по дому, плотничал в округе, развел сад и славился тем, что никогда не возвращался без улова с нашей речки Потудани. Я охотно ходил в гости к тетке Марфе, чтобы полакомиться свежесваренной ухой, и почти всегда слышал сетование, как ей надоело чистить и потрошить рыбу.
У дядьки Прохорки, как и у многих в нашем селе проживающих рядом с речкой, была плоскодонка. На ней-то мы и переплыли на левый берег через ставшую грозной и неприветливой реку. Одно дело на зыбкой и порой зачерпывающей воду лодке переправляться летом, когда речка в иных местах воробью по колено. Другое дело — в половодье, когда чуть ли до горизонта простирается мутная с пугающими бурунами водная стихия и в твое суденышко запросто может угодить острая «крыга» – так у нас в Горках называют льдину. Но дядя Прохор – хороший кормчий, мы плавно причалили к пологому берегу, которым стал заливной луг. Но тут незадача: для дальнейшего путешествия, оказалось, мои сапоги слишком коротки. Первая колдобина – и ты тонешь, черпая противную снежную кашицу, ледяную шугу. Верное решение – сесть дяде Прохору на плечи, у него-то сапоги рыбацкие, болотные.
На пригорке, где росла сосна, уже стало попроще, я шустро скатился с дядиной крутой спины, и мы довольно скоро выбрали и срубили подходящую сосенку. Прохор Митрофанович, ничуть не ропща, транспортировал меня обратным маршрутом вместе с колючим деревцем к заскучавшей лодке. Радости не было предела! Праздник состоялся. В доме на радость детворе стояла смолистая, душистая елка.
🖍 О войне не вспоминал
Дядя Прохор запомнился и тем, что именно он, а не мой дед Дмитрий Павлович, тоже плотник, рыбак и владелец лодки, научил плести сети. С участием дяди Прохора связана и первая моя по-настоящему удачная рыбалка. Вместе удили рыбу, и дядя с помощью сачка помог вытащить попавшего неожиданно на крючок огромного голавля.
Но порой доброго и кроткого в обыденной жизни дядю Прохора словно подменяли. Будто какая-то невидимая и злобная сила вселяла в него недобрый и таинственный разрушительный дух. Сила эта была связана со спиртным. Срубив кому-либо дом или возвращаясь с другого подобного «калыма», дядя Прохор выпивал стакан-другой самогонки, и его шествие по селу сопровождалось громким и отборным матом. Тетя стыдила мужа, возмущалась его непотребным поведением, а он, находясь в своем диком раже, порой поднимал на нее тяжелую плотницкую руку.
На бурные выходки подвыпившего дяди селяне смотрели снисходительно и, конечно, подтрунивали, поскольку действия Прохора Митрофановича были предсказуемы. Они воспринимались как уличное представление, своеобразное театральное зрелище. Дети смущенно смотрели на расходившегося дядю и под стать взрослым прыскали со смеху. Пьяные заскоки Прохора Митрофановича, его странное преображение, признаком которого был трехэтажный мат, связывали со страшным ранением, полученным на фронте. У дяди с правой стороны головы отсутствовало почти полчерепа. Вместо костной ткани пульсировал провал, затянутый тонкой кожей. Пацану на такую затянувшуюся рану было смотреть и страшно, и любопытно. Но о войне от дяди я тогда не слышал ни слова.
🖍 С приговором: «Не годен»
У дяди Прохора и тетки Марфы был сын, добрый и отзывчивый Василий, который долгое время работал в колхозе шофером. И вот уже от сына Василия, Виктора, спустя много лет я узнал, что у его деда Прохора после тяжелейшего ранения было очень мало шансов на выживание. Спас рядового красноармейца 134 стрелкового полка в Горьковском госпитале выдающийся невролог, профессор Хаим Иосифович Гаркави. За монографию «Проникающие черепномозговые ранения в условиях Отечественной войны» большой ученый был удостоен премии и диплома I степени.
Сохранились два письма из эвакогоспиталя, адресованные Прохору Митрофановичу и его жене. Вот одно из них: «Уважаемый товарищ! После ранения Вы лечились в Э.Г. №2794, откуда выписались XII – 43 г. Профессор Гаркави Х.И. просит Вас сообщить: лечились ли Вы после этого госпиталя, как Ваше здоровье, бывают ли у Вас приступы с судорогами, работаете ли? С приветом, врач Днестрицкая».
Писал на имя жены Прохора Митрофановича и сам Хаим Гаркави, в то время заведующий кафедрой нервных болезней Нижегородского (Горьковского) медицинского института. Он задает аналогичные вопросы, сообщая, что 14 декабря 1943 года Прохор Мишустин выписан из госпиталя со снятием с воинского учета. Что интересно, в госпитальной картотеке в неожиданной для нынешнего взгляда графе «Судьба» о рядовом Мишустине, 1913 года рождения, написано: «Не годен».
Стоит только восхищаться высоким профессионализмом и человечностью советских военных медиков! А если говорить о Горьковской области, где располагался эвакогоспиталь №2749, в котором на протяжении почти трех месяцев лечился Прохор Мишустин, то она была среди лидеров в СССР по восстановлению здоровья воинов Красной Армии. Существует красноречивая статистика: за четыре года войны в области находились на излечении около 500 тыс. солдат и офицеров. 99,4 процента раненым была сохранена жизнь. Среди счастливчиков оказался простой русский парень, которому повезло попасть в руки к именитому профессору.
🖍 Награжден медалью
Остается добавить, что дядя Прохор служил стрелком 134 стрелковой дивизии с 1 мая 1941 года по 23 сентября 1943 года. Он получил тяжелое ранение в голову на 824 день войны, когда войска Западного фронта вели успешное наступление на Смоленском направлении, освобождая города и крупные населенные пункты.
Дядя попал в госпиталь, когда часть, где он служил, в составе ударной группировки Западного фронта, форсировав Днепр, одержала блестящую победу, в результате вражеский гарнизон в Смоленске оказался охваченным с трех сторон. Дядя Прохор был награжден медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». Память о нем чтят два внука и внучка, а также трое достойных правнуков.
Мне же до сих пор в деталях помнится наш с дядей Прохором поход за новогодней елкой. До сих пор греет сердце безмерная доброта тогда еще сорокалетнего ветерана Великой Отечественной, сурового, но в то же время мягкого и сердечного человека, тонко уловившего ожидания ребенка и подарившего ему новогоднее чудо и незабываемую радость.
Евгений ЕВСЮКОВ
Обсуждение закрыто.
