« Предыдущая—Следующая »

Открытие Иноходцева

Несогласия и раздоры

Данные об этом человеке представлены в разрозненных источниках. Объединив и осмыслив их, приходим к возможности убедиться: был он не только большим учёным, но также и российским патриотом. Хотя то и другое в его эпоху не всегда получало поддержку в свете. О светском обществе той поры достаточно остро рассказано в пьесах «Недоросль» и «Горе от ума». Состоятельный недоросль Митрофанушка у Фонвизина считает, что слово «дверь» является именем прилагательным: «Потому что она приложена к своему месту. Вон у чулана шеста неделя дверь стоит еще не навешена: так та покамест существительна». Или, например, его же убеждение: «Для чего учить географию, если есть извозчик, который всегда довезет». А пожелание Скалозуба – литературного героя Грибоедова? «Собрать бы книги, да и сжечь!» – это не только его позиция. Драматургом обобщено то, что в настроениях витало на приёмах и на балах. Где, между прочим, было принято изъясняться на французском языке. В Петербургской академии наук, основанной Петром I, Михаил Васильевич Ломоносов первым из русских учёных , с большим трудом, продвинулся в академики. Все иные в то время в Академии были иностранцами, приглашёнными для подъёма просвещения в России. Но многим приятнее было «подняться» в должности и доходах. Из-за этого порою создавалась острая напряжённость, при которой разные интриги уводили в сторону от науки. В 1765 году Михаил Ломоносов написал письмо Леонарду Эйлеру, мирового масштаба физику, математику и механику, с которым водил он дружбу. В нём со всей откровенностью описал свои личные отношения с одним из тех, от кого зависело качество управления Академией в Петербурге: «…Как только увидит на улице собаку, которая лает на меня, тотчас готов эту бестию повесить себе на шею и целовать под хвост».

Позднее, в XIX столетии, разбирая происходившее в Петербургской академии наук, публицист Ксенофонт Алексеевич Полевой доводил до читателей о первоначальной обстановке: «…Академию раздирали несогласия, раздоры, и одною из главных причин была неопределённость занятий академиков». Да, получилось так, что сама Академия действовать начала в 1724 году, а обязанности и права её членов чётко были определены специальным Регламентом только в 1747 году. Так ведь и после утверждения Регламента не сразу всё как следует устоялось… Что мог на себе проверить и Пётр Борисович Иноходцев, ставший членом Петербургской академии наук в 1779 году.

Интереса не вызвало

Откуда такое предположение? Из сопоставления тех фактов, что вошли в биографию учёного. В 1783 году на общем собрании, состоявшемся в Академии, Пётр Борисович сообщил о том, что его затронуло: при определении географического положения ряда пунктов в Курской губернии им обнаружена аномалия в проявлении земного магнетизма. Его устная информация никаких последствий не имела. В Сводке астрономических наблюдений он письменно указал: «В результате неоднократных наблюдений двумя приборами я нашёл отклонение магнитной стрелки на 15 градусов к Западу. Поскольку это отклонение расходится с остальными, теми, которые я наблюдал в этой экспедиции ещё раньше в районе Волги, можно предположить здесь близость залежей железной руды». Увы, но никакого интереса его предположение не вызвало. А ведь это было наблюдением бывалого человека. В 1778–1779 годах он исследовал большую территорию. И отклонение стрелки своих приборов встретил только лишь в Центральном Черноземье. Не мог пропустить такого, искал явлению объяснение. Не новичок в профессии, он не допускал неточности в проведенных измерениях.

Пётр Борисович родился в Москве в семье солдата Преображенского полка. 9 ноября 1752 года начал учиться в Академической гимназии. По окончании курса поступил в 1760 году в Академический университет при Петербургской академии. Как один из лучших студентов университета был назначен преподавателем математики в Академическую гимназию. В 1765 году по инициативе Ломоносова в числе семи лучших студентов университета направлен за границу для дальнейшего обучения, два года учился в Гёттингенском университете, где изучал аэрометрию, гидродинамику, оптику, статику, механику и преимущественно физическую астрономию. После возвращения в Россию два года работал под руководством Леонарда Эйлера, швейцарского, прусского и российского математика и механика, внёсшего фундаментальный вклад в развитие этих наук, а также физики, астрономии и др. Эйлер почти полжизни провёл в России, внёс существенный вклад в становление российской науки. С 1726 по 1741 год, а также с 1766 года был академиком Петербургской академии наук.

Уже через год пребывания в России хорошо знал русский язык и часть своих сочинений (особенно учебники) публиковал на русском.
Иноходцев получил в своё время должную подготовку – на европейском уровне. Перед тем, начиная свои реформы в государственном управлении, в армии и на флоте, в экономике и торговле, Пётр I в обязательном порядке принуждал учиться молодых дворян у зарубежных профессоров в наиболее развитых государствах. После его кончины не было такого принуждения. Хвала, как говорится, Иноходцеву (происхождением из Москвы) за то, что по собственной воле он стремился к тому, чтоб стать проводником идеи ускорения развития России. Той идеи, что вдохновляла Петра I – императора, которого всемирная история числит личностью выдающейся.

Потребности не было

Пётр Борисович внёс свой вклад (и, надо думать, не столь уж малый) в обучение российских моряков – готовил он флотских штурманов к астрономическим наблюдениям. Экипажи парусного флота – военного и торгового – нередко сверяли курс, ориентируясь по созвездиям. А Пётр Иноходцев был в астрономии человеком неслучайным – он астрономию знал, любил, глубоко вникал в её историю. Он – автор таких трудов по истории астрономии, как «О древности, изобретателях и первых началах астрономии», «Об Александрийском училище и предшествовавших Иппарху астрономах». Иноходцев участвовал в экспедициях, которые изучали особенности губерний Российского государства, что помогало не только составить карты, но и вникнуть в потенциал изучаемых поселений. Не это ли побудило его заострить внимание на явлении магнитной аномалии? Скорее всего, и это, а не только лишь научный интерес. Ведь современная металлургия была одной из важнейших отраслей, и сырьевая база для неё имела своё значение.

С высоты сегодняшнего дня видно, что до залежей руды горняки эпохи Иноходцева на КМА могли бы и не добраться. В железорудном бассейне КМА эти залежи более обводнённые, чем многие другие. Но составить схему проявления аномалии земного магнетизма было вполне возможно – при условии постановки такой целевой задачи и материального её обеспечения. Только вот при жизни Иноходцева его коллеги отгородились от проверки предположения, не ощутив потребности погрузиться в хлопотное дело. А за пределами Академии, вполне возможно, могли не ведать, о чём тут идут доклады, если эти материалы не включены в официальные отчёты, поставляемые «наверх». Может статься, и необходимость к этому не склоняла. Ведь потребность в руде тогда вполне удовлетворялась Уралом. Только в XX веке другой академик – Губкин – геологоразведкой подтвердил: прав был его предшественник. Под плодородной почвой Центрального Черноземья есть ещё одно природное богатство – запасы железных руд. Но подобный разрыв во времени не может перечеркнуть значения для Отечества одного из его сынов. Пример Иноходцева из таких, которые явственно показали, что «…Может собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов земля российская рождать». Побольше бы таких, как Иноходцев! Молодцы губкинцы, что чтят его память.

Валерий ТЕЛЕГИН, г. Губкин

Обсуждение закрыто.