« Предыдущая—Следующая »

Бор-Анпиловка:«сладкая каторга» писателя Ляшко (Продолжение)

Что сильно беспокоит старосту — люди с деньгами получают здесь участки, сносят старые постройки под коттеджи, прихватывая при том и землицы сверх меры. А ведь еще в 70-е годы эта территория была объявлена особо охраняемой.
Еще её заботит социальное обустройство села: здесь нет ФАПа, а ветеранов в Бор-Анпиловке — 80 человек, им в первую очередь нужна медицинская помощь! Немало и детишек, а вот приличной игровой площадки тоже нет. Своими силам Любовь Викторовна организовала такое место для малышей, но все же хотелось бы получше. Да и дороги в селе давно пора починить, положить новый асфальт… Три года бьётся за это. В решении этих вопросов надеется на нового депутата горсовета по своему округу — Александра Лихушина. Слышала она, что очень он отзывчив на нужды своих избирателей.
Но это уже другая тема, хотя и важная… Любовь Викторовна продолжила показывать нам свое родное село, места, где тоже мог ходить писатель. Даже в декабре пейзаж здесь не терял своего очарования. А какой воздух! Ядрёный, бодрящий, целебный… И можно только представить, что тут было век назад летом — ранней осенью.

Кто именно увлёк писателя отдыхом в Бор-Анпиловке? В материалах, касающихся жизни Ляшко, ответа на этот вопрос пока не удалось отыскать. И всё же со стопроцентной уверенностью могу утверждать: наверняка позвал его сюда другой, правда, в то время еще начинающий мастер слова – Дмитрий Крутиков, наш земляк. Дмитрий Иванович прекрасно знал роскошную природу Староосколья не только как писатель, как один из руководителей Старооскольского уезда – а он избирался членом уездного комитета РКП(б), председателем уездного исполкома Советов рабочих и крестьянских депутатов, но и как человек, нуждавшийся в лечении. В Первую мировую он, будучи офицером русской армии, попал в одном из сражений под газовую атаку немцев и сильно повредил лёгкие и глаза. Потом всю жизнь от этого страдал, плохо видел, задыхался, что в конечном счёте и свело его в могилу в 39-летнем возрасте. Когда ему становилось совсем невмоготу, Крутиков выезжал на несколько дней из Старого Оскола в Бор-Анпиловку, окунался в благотворную атмосферу соснового бора, в водную прохладу Убли, выгоняя из себя немецкую ядовитую отраву…

В начале 20-х годов Крутиков задумался о том, чтоб профессионально заняться литературным трудом, поехал в Москву, где в «Кузнице» познакомился в том числе и с Николаем Ляшко, который уже был известным художником слова. Они быстро сдружились, Дмитрий Иванович называл своего старшего товарища «чудесным человеком», «человеком светлой души» и часто звал его в Старый Оскол.

Какой увидела Бор-Анпиловку семья Ляшко в начале 20-х годов прошлого века? Отзывы, которые оставил нам сын Николай, интересны не только в биографическом плане, но с точки зрения исторической — они дают представление о том, что же мы утратили на Ублинских берегах за прошедшие года.
«Это было довольно большое селение, вытянутое в одну широкую улицу, — пишет в своих воспоминаниях сын писателя. — На окраине протекала живописная речка Умбля (именно так в книге, через «м» — видимо, это инициатива редактора «Воспоминаний…» Русланы Ляшевой, ушедшего в этом году из жизни талантливого прозаика и публициста. Возможно, её смутило неблагозвучное слово «Убля» и она смягчила его, добавив одну букву, вопреки автору). В средней части деревни росла сосновая роща.
Поговорив с крестьянами, мать остановила свой выбор на двух домах. В первом нам отвели под жилье две горницы: одна служила столовой, другая – спальней. Под кабинет отцу мать подобрала светлую комнату в доме, стоящем неподалеку от первого. В комнате хозяева оставили стол, два стула и небольшой шкаф для рукописей». Что совсем покорило писателя и его домочадцев – в Бору почти не было комаров. И они спали с настежь открытыми окнами, с восторгом прислушиваясь к перестуку колотушки деревенского сторожа и задушевному пению гуляющих по улице девушек.

Обычно в Москве Ляшко работал, как я уже отметил, по ночам, а тут он забывал об этом режиме и писал днём. Никто и ничто его не тревожило, не отрывало от письменного стола… После обеда устраивал себе отдых – отправлялся на рыбалку. Как вспоминает его сын, река Убля изобиловала рыбой: «В бродах ходило множество пескарей, плотвичек, в протоках встречались голавли, а на глубоких местах водились пудовые сазаны и сомы».
В трех километрах от деревни Убля впадала в реку Оскол, которая, по впечатлениям московских гостей, была шире, глубже и даже обладала некоторой величавостью.

«Крупная рыба водилась в огромном омуте под железнодорожным мостом через Ублю. Под мостом глубина омута достигала трех и более метров, и всё же с моста было видно, как шевелятся на дне большие рыбины. Аршинные язи стояли в воде неподвижно на некотором отдалении друг от друга, не обращая ни малейшего внимания ни на подбрасываемую с моста лакомую приманку, ни на с силой бросаемые в них камни».
Николай Николаевич ловил рыбу на червя, на кузнечика, на кашу. Однажды поймал на лягушонка сома. Щук он выуживал мастерски, по две-три. И они не срывались»…
— О! — воскликнула Любовь Викторовна, когда я пересказал ей эти воспоминания. – Давно уже в Убле нет этого изобилия. Даже во времена, когда мне было лет 10-15, здесь еще водились крупные сазаны, под 12 килограммов. А сколько было раков! Всё пропало, осталась мелкая рыбёшка – краснопёрки, пескари, карасики…

Ежегодные длительные поездки в деревню сыграли большую роль в творческой работе Николая Ляшко. Именно в эти годы написаны его лучшие повести – «В разлом», «Минучая смерть», «С отарою», задуманы многие рассказы и сказки. В Бор-Анпиловке создана и повесть «Доменная печь» — поистине этапное произведение советской литературы, в котором героическим предстает созидательный труд людей, восстанавливающих металлургический завод после гражданской войны. Повесть эта поражает сегодня художнической интуицией писателя – он словно предчувствовал, что в этих местах под Старым Осколом возникнет центр горно-металлургической индустрии, будет рожден гигант отрасли – Оскольский электрометаллургический комбинат.

На берегах Убли писатель приступил к наброскам главной книги всей своей жизни – романа «Сладкая каторга».
Подростком, до революции, Николай Николаевич на себе испытал «сладкую каторгу» на кондитерской фабрике «Прогресс» в Харькове. «Сладкая каторга» — монументальный исторический роман, широкая панорама жизни, труда и борьбы русского рабочего класса в предоктябрьские дни. В нем противостоят другу две силы. С одной стороны — удачливый, преуспевающий фабрикант Воскобойников. С другой – честные труженики, люди искреннего сердца. Из них выделяются Таня Завьялова, музыкант Арсений Караваев, коммунисты Завраза, Кожевников… Образы Тани и Арсения навеяны характерами боровских жителей, с которыми Ляшко познакомился в селе. Пейзажные зарисовки в романе – отражение картин выразительной ублинской природы.

Книги Николая Ляшко остаются неотъемлемой частью нашей художественной литературы. Его заслуги признаны и тем, что он похоронен в пантеоне писателей на Новодевичьем кладбище в Москве. Мемориальные доски Ляшко были установлены в столице на доме по 1-й Тверской-Ямской улице, где он жил и работал, на деревянном доме в городе Гороховец Владимирской области, куда он приезжал на отдых. Полагаю, было бы правильным и старооскольцам проявить уважение к памяти яркого мастера слова, почитателя нашего края, отметить мемориальными знаками дома в Бор-Анпиловке, где он черпал творческое вдохновение. Да пора и на обустройство села обратить внимание…

Виктор ВЕРБКИН
Автор благодарит сотрудников краеведческого музея и городской библиотеки им. А.С. Пушкина за помощь при подготовке этого очерка

Обсуждение закрыто.