Как я лежала в «травме»
21.05.2020
Наши медики могли бы делать высокотехнологичные операции, но не дают… старые кровати
– Каждый раз, когда нужно в туалет, настраиваюсь. Видишь, этот порожек? Не так-то просто его перепрыгнуть на костылях, – собравшись с духом, соседка по палате таки запрыгивает в клозет. Он же – ванная. Только душевой кабинкой пользоваться нельзя. То ли поддон течёт, то ли ещё что. Раковина тоже шатается – тем, кто решится опереться на неё, об этом стоит помнить. Ну и мыло у каждого – своё.
Собственно, на этом ужасы «лесной» больницы заканчиваются. Не знаю, может журналисты – народ крепкий, может, повезло или акценты сместились на коронавирус, так или иначе, моё лежание в горбольнице №2 обошлось без хоррора, которым пугают в соцсетях.
Береги кальций смолоду
Работа у травматологов есть всегда. Зимой – переломы тех, кто поскользнулся на льду, летом с переломами шейки бедра привозят бабулек с огородов. Ну и круглый год бытовые травмы (ногу можно сломать и сидя на диване), травмы, полученные в драках.
Женщин, как правило, лежит больше. Беда слабого пола – остеопороз. Так что с юных лет укрепляйте кости. Ну а у мужчин нередки травмы от электроинструментов.
Около 1300 пациентов проходит каждый год через отделение Владимира Гришина. Порядка 740 случаев – травмы. Среди этих 740 человек оказалась и я.
2,5 часа ожидания в приёмном отделении (дело было в конце марта), и вот я занимаю отведённое койко-место. Пациентов столько, что класть некуда. Но через несколько дней ряды больных редеют: из-за «короны» отказываются от плановых операций, людей стараются выписать домой. «Для вашей же безопасности. А если зараза сюда проникнет? Представляете, больницу на две недели закроют и будем тут куковать», – то ли в шутку, то ли не очень, говорил завотделением.
– Легко! – соглашалась я. – У вас лежать – одно удовольствие. Дома нужно самому готовить, а тут и приготовят, и принесут, и снотворным на ночь «угостят».
Врать не буду – еда не ресторанная. Мужчинам, может, порции и маловаты, у меня же иногда ещё и оставалось в тарелке. Хотя для больничной столовой еда вполне себе. К картошке мяса не жалели, сахар – в меру, всё диетическое (желудок это оценил). Дезинфекция палат – через каждые два-три часа, несколько раз в день пшикают противовирусным средством на руки.
«Не обижайте нас»
«Там взятки – сплошь и рядом», «не дашь на лапу – операцию сделают так, что жалеть будешь, что пожадничала», «после операции будешь лежать бревном – никто не подойдет»… «На воле» наслушалась всякого. А в реальности – никаких намёков про деньги.
Скажу больше, когда при выписке заикнулась, что хочу поблагодарить, травматолог даже слушать не стал: «Не унижайте нас. Для меня самая лучшая благодарность – когда перелом срастется и вы даже не вспомните про него».
Вот так бесславно закончилась попытка показать докторам, как ценю их труд. А ценить есть за что. Пациенты называют травматологов волшебниками, фанатами медицины.
— Александр Викторович Овсянников – врач от бога. Господи, дай ему здоровья, такой замечательный человек! Сорокоуст за него закажу, – говорит Зоя Нечаева.
— Овсянникову я после аварии досталась. Перелом таза и правой руки. 8 месяцев больничного, три — просто лежки, не вставая и не садясь. Три операции. Александр Викторович всю ночь мучался, шил меня. Отличный врач! – это слова Натальи Христославенко из Губкина.
– Благодаря Овсянникову, Гришину и всем, кто боролся за меня, моя рука функционирует. Было три пластины и крючок в локте. Перебиты нервы. Правая рука не работала совсем, в Белгороде сказали, готовиться к инвалидности в 33 года. Но сейчас все в порядке.
— Я ногу повредил электропилой. Выскользнула, и всё, кожа с полноги слетела. Боль – невыносимая, – рассказывал словоохотливый дедуля в очереди на процедуры. – Спасибо докторам – приладили ошмёток. С пенсии хотел рублей 500 им дать. Ну, поблагодарить, что со стариком столько возились. Как думаешь, дочка, возьмут?
…Нина Ивановна в феврале сломала руку. Дело шло на поправку, но «городские» доктора, как считает педагог, «проморгали ситуацию», когда атрофировавшаяся рука стала «усыхать», в гипсовом лубке ей стало свободно и… пришлось заново ставить кость на место. По словам Нины Ивановны, ей повезло: попала к завотделению. Теперь всё будет, как надо.
Люди говорили спасибо анестезиологам, медсестричкам, санитарочкам. Последние ведь получают совсем небольшую зарплату, но и тяжёлых больных переворачивают, и обмывают тех, кто «сходил» под себя. А попробуй угостить хоть шоколадкой (хочется же не только словами отблагодарить за такое отношение) – не берут!
Ни тумбочек, ни «Седуг»
Ну, в общем, вы поняли, что медперсонал в «травме» – золото. Но при должной огранке мог бы стать и бриллиантом. Однако – нет. Деньги, которые вливают (правильнее сказать, сцеживают по капле) в медицину, не оставляют докторам шансов, чтобы показать высший пилотаж. Они могут многое. Первыми в Черноземье начинали сложные операции, разрабатывали и внедряли уникальные методики, протезировали. Но от многого пришлось отказаться: нужно
высокотехнологичное оборудование.
Например, аппарат «Седуга» – чтобы на большом мониторе видеть всё, что делает доктор во время операции. Но такого аппарата нет. Да что технологии! Кроватям по 28 лет! Спросите, при чём здесь кровати? А при том! Чтобы получить лицензию, о которой мечтают доктора, в клинике не только специалисты должны быть экстра-класса, но и материально-техническая база им под стать. Начиная от обычных тумбочек в палатах и заканчивая новыми технологиями в операционной.
К примеру, новых кроватей должно быть не менее 70%. Однако в больницу долго не вкладывали деньги. И лишь недавно ситуация стала меняться. Например, закупили часть кроватей (пока они в госпитале для коронавирусных). Но этого, конечно, мало. Для докторов ведь больница, если хотите, место силы. А какая сила в старых умывальниках и тумбах?
– Когда захожу в больницу, чувствую запах этих стен, понимаю, – я дома. И пусть это дом второй, но времени мы тут проводим больше, чем в первом, – говорит анестезиолог-реаниматолог с 26-летним стажем Александр Кижеваткин.
…Оставаясь на дежурстве, редко кто из врачей сядет или ляжет на кровать, где умер пациент (к несчастью, такое случается). Говорят, чувствуют смерть. Но в доме не должно пахнуть горем. Поэтому медики делают всё, чтобы аура страданий перекрывалась аурой радости выздоровления и жизни.
Лариса УЛЬЯНЕНКО
P.S. Впервые, находясь две недели рядом с теми, у кого хотела взять интервью, не смогла сделать этого. И не смогла сверить материал. У докторов нет времени. Наше общение сводилось к паре фраз на бегу во время обхода. Можно себе представить, какой цейтнот у тех, кто работает с коронавирусными пациентами. И травматологи горбольницы брошены в госпиталь «на усиление». Поэтому по возможности не выходите из дома. Берегите себя и врачей.
Обсуждение закрыто.
