« Предыдущая—Следующая »

Фронтовые стихи

🖍Затишье перед бурей

Вот какую обстановку описывает писатель и журналист после сдачи осенью 1941 года нашими войсками Курска и стабилизации фронта в районе Тима.
«Январь 1942 года. В Старом Осколе – Курский обком партии, облисполком со всеми его отделами, редакция «Курской правды» в одном здании с редакцией военной газеты 40-й армии «За победу!» Здание – «птичник» или «голубятня» – остаток от Старооскольского собора, комнаты похожи на кельи монахов. На второй этаж надо подниматься по винтовой лестнице.
Толпы беженцев из западных районов области: слышится украинский говор. Штатская одежда смешивается с военной, полувоенной. Трудно разобраться, куда течет весь этот поток, где он разветвляется, расходится, исчезает. Но он все растет, нарастает… Город встревожен, взбудоражен: занят врагом Курск, идут бои за Тим? Если и Тим займут, тогда что ж – на очереди Старый Оскол?

Но нет спешки, нет нервозности в редакции газеты «За победу!» Поэт Александр Безыменский читает стихи. Он только что вернулся с передовой. Щеки его горят, хоть прикуривай. Другой поэт, Яков Захарович Шведов, автор известной песни «Орленок», пишет сатирические стихи под карикатуры на «фрицев», а будущий автор повести «Люди с чистой совестью», фотокорреспондент «Курской правды» и «За победу!» Петр Петрович Вершигора уговаривает меня:
– Поедем в сторону Тима. Там можно сделать интересные снимки, подбитый и горящий вражеский танк, например.
…Возвращаемся через два дня. Тридцатиградусный мороз. Старый Оскол как стоял, так и стоит. В учреждениях хлопотно стрекочут машинки. Открыты магазины, горит свет по вечерам, пахнет печеным хлебом из пекарни, расположенной в центре города. На улицах – прогуливающиеся молодые люди. Среди них можно увидеть Юрия Буряковского, сотрудника газеты «За победу!», будущего автора нашумевшей книги «Под каштанами Праги». Все нормально, если бы не время от времени взлетающие над городом осветительные ракеты по ночам и если бы не нудный комариный гул в небе: рыщет самолет-рама…».

Как известно, из-за ошибок Ставки верховного главнокомандования, не сумевшей предугадать направление главного удара немцев, летом 1942 года состоялся прорыв фронта на воронежском направлении. Областным организациям, о которых пишет Александр Васильев в своем газетном очерке, пришлось спешно покидать Старый Оскол. Шесть советских дивизий левого фланга 40-й армии и правого фланга 21-й армии, сдерживающих главный удар противника, оказались в оскольском котле, подверглись разгрому, и только немногим изрядно поредевшим подразделениям и отдельным «счастливчикам», участвующим в ожесточенных боях, удалось пробиться к Дону.
Но речь все же не о причинах поражения советский войск. Пусть об этом спорят военные историки. Тему «Литературный Оскол» в период Великой Отечественной войны хотелось бы продолжить, опираясь еще на одну нашу книгу, вышедшую к 60-летию Великой Победы. Наш город и приметные его места упоминались не только в публикациях фронтовых газет. О нем писали выдающиеся фронтовые поэты.

🖍Автор знаменитой «Землянки»

Книгу «Победа приходит крылатой» («Ямская степь», 2005), проиллюстрированную талантливой художницей Аллой Филимоновой, открывают стихи Алексея Суркова. Автор знаменитой «Землянки», Герой Социалистического Труда, лауреат Сталинских премий, литератор и общественный деятель в бытность свою специальным корреспондентом «Красной Звезды» подарил старооскольцам, да и всему литературному миру, незабываемые стихи, вошедшие в антологию лучших образцов фронтовой поэзии.
Идея опубликовать в нашей книге стихи Суркова принадлежала руководителю клуба «Поиск» Эдуарду Ивановичу Григорьеву. Стихи были напечатаны в «Красной звезде», в 1942 году.

Ночь над Осколом
Над колючим, ржавым частоколом
Пулями иссеченный зенит.
Меловые скалы за Осколом
Зарево пожара кровянит.
Полевод седобородый, древний,
Говорил той душной ночью мне:
– Видишь, наши русские деревни,
Умирая, корчатся в огне.
Ты скажи мне: по какому праву,
Ради дьявола или христа,
Мой посев, мои степные травы
Топчет чужеземная пята?
Говорят, ты в песнях наторелый.
Припади к моей высокой ржи.
Про тоску деревни погорелой
Песню для сынов моих сложи.
Чтоб коса чужая не косила
Русских трав, высокой русской ржи, Душу, сердце, песенную силу
Ты в слова железные вложи.
Чтоб слова той честной песни звали
За отчизну биться до конца,
Чтоб от песни слезы застывали
Каплями смертельного свинца,
Чтоб от гнева сердцу было тесно,
Чтоб трубила песня та трубой,
Чтоб сквозь все страданья
с этой песней
Шли сыны мои на смертный бой.
Город О…
В синеву, в безоблачный простор
Город руки мертвые простер.
У подножья обгорелых труб
В прах лицом зарылся женский труп.
Город был живой еще вчера,
Слушал шелест струй и плеск весла.
На дворах играла детвора,
Липа в парке над рекой цвела.
Женщина, что вниз лицом лежит,
Просыпаясь, слышала в ночи,
Как фугаска, падая, визжит,
Как кирпич расколотый кричит.
Бросилась бежать, и в этот миг
Смерч железный женщину настиг.
И она перед родным крыльцом.
Мертвая упала вниз лицом.
В дымном зареве вставал рассвет.
Город был. Сегодня нет его.
Лишь на картах он оставил след —
Маленький кружок и надпись: «О…»
Этот черный маленький кружок
В сердце пламя ярости зажег.
Зреньем сердца мы могли прочесть
Под кружком на карте слово — месть.

Любопытно, что эти проникновенные поэтические строки родились сразу после того, как Алексей Александрович Сурков был зачислен специальным корреспондентом газеты «Красная звезда». Вспоминания о жизни «Красной звезды» в тяжелые летние месяцы 1942 года, ответственный редактор газеты, дивизионный комиссар Давид Ортенберг писал: «В эти дни наконец вошел в нашу семью на правах штатного спецкора Сурков. С Алексеем Александровичем мы вместе работали во время войны с белофиннами в газете «Героический поход», и я не мыслил себе, что в Отечественную войну мы будем разъединены. А когда начал его искать, он уже оказался на Западном фронте, в «Красноармейской правде». Долго мы добивались его перевода в «Красную звезду». Добились, наконец. В Москве он не задержался, сразу же выехал на юг. А вскоре получили его стихи. Одно из них было напечатано под названием «На донской земле». А два других стиха — «Ночь над Осколом» и «Город О…» были объединены общим заголовком «Я пою месть».

🖍В сироп не макал перо

Ответственный редактор центрального печатного органа наркомата обороны СССР по военным делам (в последующем – Министерства обороны СССР) был очень высокого мнения о морально-деловых качествах и литературном таланте Алексея Суркова:
«Околачиваться во фронтовых и армейских тылах, добывать в тылу материал из вторых или третьих рук считалось у нас в редакции большим грехом. Особенно непримиримым был в этом отношении Алексей Сурков. В одном из своих писем, отчитываясь за фронтовые дела, он с привычным юмором писал: «Ну, что я могу сообщить о своих солдатских «подвигах»? Из окружения с боем солдат не выводил. Доты своим телом не прикрывал. Чего не было, того не было. Просто я всю войну проездил на попутных полуторках и в теплушках, набираясь там, главным образом, мудрости о войне. Старался не задерживаться в расположении фронтовых и армейских штабов, черпая вдохновение в оперативных отделах. Стремился по возможности скорее добраться до полка и батальона, где, собственно, и делалась история войны в первой инстанции… Вообще же, находясь на полковых и батальонных НП или заползая в окопы переднего края, чтобы побеседовать с солдатами и офицерами, приходилось делать то, что делали они…».

Свою позицию в этом Алексей Александрович даже изложил в сатирических стихах». Речь идет о наделавшем много шума стихотворении «Певец во стане русских воинов, или Краткий отчет об очередной командировке вашего собственного корреспондента». Что удивительно, при жесточайшей военной цензуре поэт посмел уличить своих московских, засевших в штабах собратьев, которые писали о войне, но не стремились побывать на передовой. А газеты позволила себе опубликовать этот памфлет, в котором встречаются убойные для журналистов — псевдофронтовиков слова:

«Болтая и споря яро,
Укутана в дым и шум,
Пасется в штабе отара
Властителей наших дум.
Ведут дебаты и споры
И в завтраки, и в обед
Скучающие собкоры
Всех агентств и всех газет.
В АХО добывают водку
И ссорятся из-за пайка.
А вечером щиплют сводку,
Как жирного индюка…
По ветру настроив лютни,
В сироп макают перо
Собкоры из ТАСС и трутни
Из улья Информбюро».
Когда Ортенберг спросил: «Алеша! Очень злые и жестокие слова. Вот так, всех огулом? Ты что же нашего брата позоришь. Справедливо ли?» Сурков сразу же парировал: «Во-первых, не всех. Тот, кому это адресовано, сразу себя найдет. Жестокая справедливость».

Евгений ЕВСЮКОВ, фотоиллюстрация Аллы Филимоновой из книги
«Победа приходит крылатой»

Обсуждение закрыто.