« Предыдущая—Следующая »

Возвращая погибшим долги

«Смотрите, смотрите, журавли!» Выглянув в окно автобуса, Александр и в самом деле увидел пару белокрылых птиц. «Значит, сегодня ещё двоих поднимем, – обрадовался он. – Только дураки называют нас похоронной командой. Мы из небытия возвращаем в вечность».
Неисчислимые
Мы сидим в губкинском клубе «За Родину!» Отопление ещё не включили, так что греемся чаем. Только он слабо помогает — от историй, которые рассказывает Александр Юдин, холодеет всё внутри.
– Вы как думаете, хоронят останки солдатиков? Каждого в отдельном гробу? Это если только родным прах передаём. А так – по несколько воинов в один складываем, и в земельку. Найти целый скелет – такое случается нечасто. В основном поднимаем фрагменты. Иной раз только свод черепа сохранился под каской или ступни в ботинках. Столько лет прошло после войны, чему удивляться?
А я удивляюсь. Не первый год пишу про поисковиков и каждый раз удивляюсь. Не тем, что ими движет, а что не бросают своего занятия. Из года в год едут и едут в экспедиции. На голом энтузиазме, за свой счёт.
– Нам в этом смысле повезло, – поясняет бессменный командир клуба. – «За Родину!» взял под крыло комбинат КМАруда. Здание, униформа, снаряжение, техника – у нас почти ни о чём голова не болит. Без громких слов помогают. Поиск павших в войну – дело чести.
А павших и до сих пор не захороненных защитников страны – если и не миллионы, то уж сотни тысяч наверняка. Сочтут ли их всех когда-нибудь? Вряд ли. Слишком велики потери той войны. Но поисковые отряды каждый год упорно выходят на вахту. Выходят, чтобы хоть на чуть-чуть уменьшить этот скорбный список.
«Так много их ещё лежит в бурьяне»
Августовскую и сентябрьскую вахты памяти губкинский клуб в этом году нёс на Смоленщине. В Глинковском районе подняли останки пятерых солдат. И при них оказалось три смертных медальона. Одна записка рассыпалась в прах. Не сохранила мать-земля имя своего защитника. А вот по двум другим удалось установить погибших.
– Один, как мы думаем, кубанский казак. Дмитриев Изосим Петрович, 1911 года рождения. Краснодарский край, Пластунский район, станица Старокорсунская. Призывался из Витебска, – рассказывает Юдин. – Второй – Алёшкин Николай, 1906 года рождения. Жену звали Пелагея. Николай Семёнович погиб в 100 километрах от родного села. Только деревни той давно уже нет, архив сгорел. Пытались разыскать близких, но пока тишина. Быть может, сарафанное радио, соцсети и пресса помогут найти родных героев?
Многие считают, что поисковики работают только в полях. А мы с ноября и до апреля из архивов не вылезаем, ведем переписку с военкоматами, администрациями. Воина ведь найти и поднять мало. Главное — по возможности установить его имя, рассказать родственникам о месте, где принял смерть их герой.
– Саш, что возмущает в поисках павших?
– Верховые бойцы. Так мы называем солдат, которые как погибли, так и лежат. Их разве что сверху дёрном затянуло. Многие разуты и раздеты. Я далёк от того, чтобы называть тех, кто снимал обувь и одежду с мёртвых мародёрами. Это война. Посевы сожжены, всё в разрухе, люди голодные, раздетые и разутые. Не нужно осуждать их. Неизвестно, как мы бы себя повели, доведись пережить такое. Но похоронить-то по-человечески можно было? Почему не сделали этого? Не понимаю.
Про кирасу и полицая
– А есть что-то, что мечтаете найти в экспедициях?
– Да столько всего уже найдено! Видишь, целый музей получился из находок. Хотя… Не хватает в нашей коллекции немецкого автомата МП-40. И маузер К-96 (пистолет) хочется найти.
Зато порой встречается такое, что сразу и не поймёшь: что это? К примеру, видишь эту металлическую пластину? Для чего она, как думаешь? Вот и я сначала ладу не дал. И лишь потом выяснил, что это редчайшая вещь! Подобные нагрудники полагались штурмовой инженерно-сапёрной бригаде. Специалисты высочайшего класса, элита армии! Такие задачи решали, которые другим не под силу. В первую очередь они были подрывниками, прорывали укрепления фашистов. И в бой их выводили только по приказу Сталина. Чтобы хоть как-то обезопасить столь ценные кадры, разработали бронежилеты-кирасы, напоминающие рыцарские доспехи.
Что удивительно – до сих пор ни разу не встретили ни одного немца! Вроде, и их полегло немало, а вот не попадались. Бог, видимо, не даёт. Хотя как-то на Кулагинской высоте подняли останки, как мы думаем, полицая. Серебряные разбитые часы при нём, пуговицы от гражданского плаща, пряжка с форменного обмундирования. Такое нашим бойцам не свойственно. Выяснили, что со стороны немцев оборону держали полицаи, белоповязочники, как их называли. Возможно, это был один из них. Думали, что делать с ним? Хоронить с нашими? Вроде кощунство. Отдельно? А если не полицай? Мало ли откуда эти вещи у него взялись? Решили хоронить в братской могиле. Умершие перед Богом уже за всё ответили. А наше дело — предать прах земле.
«Мы все теперь под Богом»
Александр ведёт по музею, показывает блиндаж, рассказывает о том и этом. Останавливается перед витриной:
– А ведь эта молитва попала к нам чудом. Совершенно уникальная вещь! На вахте поднял железку и уже хотел выбросить её, но словно кто отвёл. Кинул напарнику: посмотри. Он возился-возился, а потом как закричит: «Есть!» Внутри медальона оказалась не записка с фамилией, а текст молитвы. Написан аккуратным, явно женским почерком. Видимо, мать или жена дали. Таких находок – одна на миллион. Митрополит Иоанн попросил нас передать её в Преображенский собор Белгорода. Ребята с комбината КМАруда сделают что-то типа оклада и скоро состоится передача реликвии.
Вообще с мистикой или чудесами – называйте как хотите – сталкиваемся часто. Думаете, это мы находим бойцов? Нет! Они нас! Захочет — появится. Сколько так бывало: вроде место сто раз осмотрено, копано-перекопано, а потом – раз! – натыкаешься на останки.
А ещё есть у поисковиков верная примета: увидел в небе журавля — как пить дать найдёшь останки солдата. Сколько журавлей кружат в небе, стольких и поднимешь. Совпадение? Слишком много таких совпадений. Нет, это души погибших подают знаки. Мы верим в это.
Лариса УЛЬЯНЕНКО,
фото из архива клуба

Обсуждение закрыто.