Детдомовская правда о войне
07.05.2015
«В придорожной роще, недалеко от разбомбленного эшелона, ползаем мы, малые дети, возле мертвой воспитательницы, которая сжимает в руках список нашей группы. Мухи садятся на ее лицо. Время замерло. Неподалеку догорают вагоны. Ветер треплет список, словно пытается прочесть его. Будто хочет устроить нам перекличку. И я, бессловесный, еще не умею говорить, но тревожусь – как теперь взрослые узнают наши имена? Тем более что имен в списке больше, чем осталось живых детей». Это мне приснилось накануне встречи с товарищами по детдомовской судьбе, когда душа была растревожена на всю свою неведомую глубину. Мучительная пытка надеждой и ожидание разгадки давней тайны – кто я? Откуда я? Где мои корни? Кто мои родители? – разбудили внутренние силы, извечную потребность в самопознании.
…1 августа 1987 года в Днепропетровске собралось две тысячи бывших воспитанников детских домов разных лет. У многих представителей военного поколения были характерные фамилии – Сирота, Орден, Пехота, Солдатов… Только Неизвестных насчитал семь человек. И у каждого трагическое родство с войной. Такого количества исповедей, такой высокой степени концентрации боли и радости ещё не знал Днепропетровск.
Война. Привычное с детства слово наполнялось во время встречи детей войны все новыми и новыми подробностями.
Ожогом въелся в память
…В августе 1941 года грузился в эшелон вместе с другими и Привольнянский детдом – накануне воспитанники приехали в Днепропетровск в открытых вагонах с пшеницей, так и лежали на зерне своеобразной живой крышей. Приехали растревоженные, взбудораженные предстоящей дорогой на Кубань, в Красноармейский район. А через несколько часов, когда эшелон подали на станцию, начался непередаваемый кошмар бомбежки. Кровь, крики, детская одежда в воздухе, горят теплушки, рев фашистских самолётов, но ещё более жуткий, продирающий до костей, вой станционных сирен, разбитые окна воспитатели затыкают подушками, оглушающие разрывы, белые глаза взрослых…
Учитель математики, воспитатель и завуч Привольнянского детского дома Валентина Захаровна Никитенко с болью сообщила мне в письме: «Довелось эвакуировать детей на Кубань, попасть с ними в окружение, когда буквально нескольких минут не хватило проскочить дальше на Восток. На глазах плачущих детей красноармейцы разбирали железнодорожный путь, перечеркивая наши последние надежды… Только через три месяца скитаний мы пробились к своим, в конце концов попали в Новосибирскую область, на станцию Купино, но больше всего, внутренним ожогом, въелся в память август 41 года, станция Днепропетровск, когда погибли два детских дома…»
«Взрослый детский дом»
Говорят, что собираясь толпой, люди как бы уменьшаются в размерах. А мы, каждый из участников Днепропетровской встречи, как бы вырастали. Мы не были толпой. Мы были единым целым, собратьями по судьбе. Словно пух от одуванчиков развеял нас по свету ветер войны, а в 1987 году ветер перемен и надежд собрал нас вместе. Мы организовали общественное объединение детей войны – «Взрослый детский дом». В 1990 году Днепропетровск еще раз стал своеобразной детдомовской столицей СССР. Здесь состоялась всесоюзная встреча детей войны, приехали делегации из многих республик и областей. Клуб «Взрослый детский дом» стал первичной ячейкой Советского Детского фонда. Похожие встречи детей войны затем прошли в Ташкенте, Самаре, Екатеринбурге, Томске… У меня сохранились десятки магнитофонных кассет с уникальными записями участников этих встреч.
«…Вторичная эвакуация привела детдом, в котором были ленинградские, смоленские и днепропетровские дети, на Алтай, в село Калмыцкие Мысы – 45 километров от ближайшей станции. Привыкали ко всему: и к сибирским морозам, и к овечьему помёту, из которого в специальных формочках делали кирпичики и этим «углём» топили. Довелось выхаживать изнурённых лошадей, они падали от голода, тогда мы ухитрялись подвязывать их за бока к потолку, потому что когда конь на ногах – он лучше борется со смертью. И все же первые десять гектаров целины пришлось копать вручную. Где мы взяли семена? На колхозных полях под снегом осталось просо. Кисти с зерном ребята доставали из-под снега и молотили в ладонях».
«…В 1941 году судьба нашего детского дома из села Ясиноватки сложилась так: многих детей разобрали односельчане по просьбе работников детдома, мальчики, которые были постарше, ушли с военруком в партизанские отряды, остальные — человек двести, были эвакуированы в Узбекистан. Там я работала и училась в школе, научилась говорить по-узбекски. Наш 5-й класс работал на ткацкой фабрике – ткали шёлк для парашютов. Сколько лет прошло с того времени, а в памяти моей – дорогие, светлые лица учителей и воспитателей».
«…Я, Ахмадеев Р.Х., воспитывался в детском доме Кемеровской области и еще в трех детдомах Сибири, затем ремесленное училище, техникум трудовых резервов, вечернее отделение Криворожского горнорудного института – работаю инженером по наладке КИП и автоматике. Можно мне погреться возле вашего огня, детдомовцы-днепропетровцы? Это неэтично лезть в чужую душу, но чужая ли она мне?»
«…А я в ремесленном на свидания не ходила, стеснялась своей робы. Нам ничего не дали после детдома. Бельё постираю и ночью на себе сушу, потому что подмены нет. И первую любовь в себе засушила, слезами… Не думала, что слёзы сушат».
…Мой товарищ по детдому Алексей Беляев был дважды ранен во Вьетнаме, у него осколком американской бомбы срезаны пальцы на левой руке… Записал его слова (и вставил потом в книгу «Взрослый детский дом»): «Мне дорого огневое братство солдат нашей роты, но роднее и ближе – детдомовцы, дружба, первая любовь».
«Я нашёл своих родителей, когда мне шёл девятнадцатый год! – написал во «Взрослый детский дом» майор запаса Александр Федорович Жихарев из Днепродзержинска. – Они долго искали меня среди хаоса войны, а потом усыновили мальчика из детдома и записали на моё свидетельство о рождении. И когда я к ним приехал, то в семье оказались два Саши Жихарева. Мой собрат-детдомовец погиб вскоре, по документам выходило (у меня есть свидетельство о смерти на своё свидетельство о рождении), что меня не стало… Такой вымысел придумала жизнь, судьба… Хочется, чтобы мои дети, дети всей планеты были счастливы, знали тепло нежных материнских ладоней и отцовскую ласку. Когда я останавливаюсь у братских могил, то невольно ищу знакомые фамилии на плитах. Нахожу и думаю, что здесь захоронены, может быть, отцы моих товарищей-детдомовцев».
«Что даёт мне встреча с детдомовцами? Много! Это тот источник, который исцеляет, очищает от грязи и хандры. Даёт заряд на завтрашний день. Встречи воспитывают наших детей, внуков. Раиса Денисовна Манько, сельская учительница».
Пусть нам выпали новые беды,
Отступленья и горечь утрат,
Но мы – дети и внуки Победы –
Нам победы ещё предстоят!
Несколько слов напоследок
В роковом 1917 году в приютах Российской империи воспитывались почти 30 тысяч сирот. А в 1921 году насчитывалось более пяти миллионов беспризорных детей. (Меня и группу детей привезли из Днепропетровска в Щорский детдом в село Благословенное в 1951 году. Позже узнал, что в селе с библейским названием в 20-е годы был детдом, дети спали на полу, на соломе. Голодали…)
…К 1924 году в детских домах находилось 280 тысяч человек. Но после голода 30-х годов и репрессий количество сирот резко увеличилось. По состоянию на 4 августа 1938 года у репрессированных родителей были изъяты более 17 тысяч детей. Детям начали присваивать новые имена и фамилии.
…После войны, новых репрессий и голода 1946 года в детдомах находилось уже более 700 тысяч сирот. В отчетах говорилось о 2,5 миллионах детей из «семей, временно впавших в нужду».
Детский омбудсмен Павел Астахов заявил, что сейчас в российских детдомах содержится больше детей, чем было после Великой отечественной войны. «Дети остаются без попечения родителей в силу разных причин, в том числе из-за асоциального поведения родителей».
Три причины трагедии сиротства: война, голод, репрессии… Есть о чем задуматься. По данным социологов, 45 процентов респондентов считают, что жертвы, которые понес советский народ в сталинскую эпоху, оправданы великими целями и достигнутыми результатами. Какими? Если в СССР выросло четыре поколения сирот, миллионы людей без корней…
Ныне выросло новое поколение «политических сирот» … Прогноз печальный: этим людям нужна война, она их заряжает, дает смысл жизни. Раньше считалось, что революции устраивают голодные. Увы! Революцию и гражданскую войну устраивают сытые, переевшие, перепившие, перегулявшие… Которым нужны острые ощущения. Сытое время завершается, мир одевается в защитную форму… Страсти, звериное начало побеждают разум. А потом историки будут говорить о геополитических тектонических сдвигах, схватке сверхдержав за зоны влияния, накоплении революционной энергии, роковом стечении обстоятельств, о росте количества сирот…
Михаил Арошенко,
поэт, автор социального проекта «Взрослый детский дом»,
г. Днепропетровск
Обсуждение закрыто.
