Новости Оскола » Blog Archives » Юхан из-под Ревеля
Электронная версия газеты Новости Оскола

« ПредыдущаяСледующая »

Юхан из-под Ревеля

15.06.2017

Кто построил Песчанский спиртзавод

Судя по откликам, читатели проявили интерес к истории Песчанского спиртзавода, основанного в начале ХХ столетия потомственным дворянином Николаем Георгиевичем Калмыковым. Примечательна история его семьи, но не менее интересна, как нам кажется, судьба Юхана Яновича Якоба, крестьянина Эстляндской губернии, приглашенного основателем предприятия в качестве винокура.

 

елезнев-василий

У меня сохранилась видеозапись встречи, которую помог организовать старооскольский краевед и патриот города Алексей Саплин, и где 92-летняя дочь Юхана, Анна Ивановна Глинка, рассказывает о своем батюшке: «Папа родился в Эстонии, под Ревелем. Он учился в школе на винокура, а под Голофеевкой был спиртзавод, на котором работал винокуром папин двоюродный брат Иван Иванович Мени. Он-то и порекомендовал Николаю Егоровичу Калмыкову своего родственника в качестве управляющего. Папа выбирал место для завода, а затем и руководил его строительством. Много ездил в банк, Николай Егорович ему в денежных делах доверял.
Завод начали строить в 1909 году, а в августе 1912 года он был запущен. Помню, что кирпич брали на Ямской, и папа рассказывал, как нелегко ему приходилось общаться с подрядчиками. Однажды он уехал в город, а строители за это время уж слишком много положили кирпичной кладки. Папа почуял что-то неладное и посмотрел забутовку. Оказалось, рабочие вместо полноценного кирпича в середину положили труху. Разъяренный отец схватил лом и собственноручно разломал стену, которую пройдохи в целях экономии средств и времени решили забутить щебенкой. Больше подобных случаев не повторялось.
Я родилась в здании завода. В помещении, где потом располагалась столовая, была наша  квартира. Из кухни сразу можно было выходить  по ступенькам в цех.
В августе завод пустили, а в октябре перед постом состоялось мамино венчание».

Как Юхан стал Иваном

Причина тому – любовь к местной крестьянке Евдокии Клементьевне Селезневой. Юхан Янович Якоб приехал строить Песчанский завод, когда ему было за тридцать. На игрищах, на деревенском выгоне, увидел шестнадцатилетнюю красавицу Дуняшу, и хотя у завидного и перспективного жениха могли быть более выгодные партии, он понял, что бывает-таки любовь с первого взгляда. Дуня и не против бы выйти замуж за красивого обходительного мужчину, благодаря редкостной профессии имеющего авторитет у местного барина, а с ним и приличное жалование, но… Воспротивились родители девушки, они не хотели отдавать православную дочь за лютеранина.
«Что, разве дело только в религии? – переспросил претендент на руку дочери. – Если так, то завтра же я приму крещение по православному обряду». Такой ритуал состоялся, и Юхан стал Иваном. Правда, прежде эстонцу, приехавшему жить в Песчанку, пришлось вести тяжбу с родственниками. Они никак не хотели высылать затребованные им документы, думали, вернется Юхан на родину, возьмет в жены землячку. Но строптивый и самостоятельный Юхан настоял на своем, припугнул: «Если не вышлете документы, сменю фамилию».
Свадьбу в Песчанке сыграли многим на зависть. Жених подарил невесте золотые часы с драгоценными камнями на крышке и с позолоченной цепочкой. Дуняша, отменная мастерица, собственноручно сшила на машинке «Зингер» себе подвенечное платье и синего бархата затейливое пальто, фасон которого взяла из французского модного журнала. А вскоре у них появились и детки – Анна и Александр.

Пальто для горбуньи

Когда Анне было десять лет, отец продал богатый урожай и купил швейную машинку. С этого времени она увлеклась шитьем и ходила пешком в Старый Оскол совершенствовать свое мастерство. Благодаря знакомым, тайком попала в меховую мастерскую. Чтобы не заметил хозяин, она сшивала кусочки меха, сидя под огромным рабочим  столом. Тайное, как знаем, становится явным. Хозяин все-таки заметил пигалицу и устроил разгон работникам: «Как так посмели пустить построннюю!» Но когда увидел, как она аккуратно и качественно сшила отходы материала, удивился и пригласил работать в мастерскую.
Как рассказывала дочь Анны Ивановны Жанна, у ее бабушки был настоящий талант: «С 10 лет она начала шить, потом  брать заказы, еще и себя, и сестру обшивала. Благодаря качественной работе, у нее был  всегда хороший заработок. Представляете, вышивки на сетке. У меня одна скатерть сохранилась. Она из остатков ткани сделана была. На зеленом гарусом вышивки зеленого, бордового, белого цветов.  Белое на Пасху стелилось, бордовое – каждодневное, зеленое – по большим праздникам.  Столы, столешницы, комод застилались вышивкой одного цвета. Я помню тонкое – тонкое сукно. Цвет болотный, очень красивый. Он как золотом отливал. На нем были обычные  вышивки шерстяным гарусом, но получались фантастические цветы, каких в природе не бывает».
А еще дочь Анны Ивановны рассказала следующую историю: «Дедушка был на войне, а бабушка, оставив маленьких детей, поехала в Харьков. Она должна была сдать экзамен, чтобы получить сертификат, дающий право называться мастером. Таких, как бабушка, было немало человек. Дали им мастеров, у которых они получили заказ.
Бабушке не повезло, ей представили заказчицу — хромую горбунью, у которой одно плечо выше другого. А нужно было  сшить  платье и зимнее пальто из очень дорогой ткани. Бабушка мерку сняла, а сама была в растерянности. Как на такую женщину сшить, чтобы не были заметны ее физические недостатки? Женщина была из богатой семьи, носила знаменитую фамилию. К тому же была очень привередлива,  ей надо было угодить. Если что-то не так, бабушка должна была возместить стоимость дорогой ткани.
Короче, она молилась день и ночь, плакала и снова молилась. Эту картину наблюдал работник, который утюги разогревал. Как бабушка определила, горький пьяница. Но, оказалось,  он был очень хорошим мастером. Просто, поскольку он  был не в ладу со спиртным, хозяину нельзя было на него положиться. И вот бабушка, вся в слезах, решила перекусить и разложила свою еду. И мастера по разогреванию утюгов решила угостить. Он: растрогался: «Доченька, не пугайся, я тебе помогу. Я эту заказчицу знаю».
И когда бабушка кроила, мастер ей подсказывал, какую складочку сделать, где что подложить, то указывал на мелочи. Конкуренция  среди претендентов на звание мастера была большая, а значит, было и  подсиживание, и всякие другие козни.  Бабушка вспоминала: «Я только на Бога полагалась.  Уверовала, что Господь не оставит меня и моих детей». И бабушка сдала экзамен по пошиву сложного пальто так, что все удивились — как это так,  приехала неизвестно откуда, из глубинки, и так все отлично сделала?
При оценке сидела комиссия, человек двадцать. У всех шитые золотом мундиры. Зал огромный, все шикарно. Я думала, преувеличивает. А бабушка как-то мне показала картинку, на которой Пушкин в  Царскосельском лицее читает на экзамене, и сказала, что в Харькове был такой же стол. «Вот так точно, как Пушкин, я сдавала экзамены, такая же строгая  комиссия сидела. Усатые, бородатые господа, дамы в пенсне». Бабушка трепетала от страха, но с блеском сдала и сдала и получила диплом».

Спас три завода

По мнению Анны Ивановны, именно винокур Якоб спас Песчанский винокуренный завод от разорения, когда нагрянула Октябрьская революция и местные крестьяне-горлопаны подбивали толпу порушить все старое. Иван Иванович вышел с ружьем на крыльцо и нешутейно предупредил зачинщиков, собравшихся у ворот с колом и дубьем: «Кто первый покусится на чужое добро, в того выстрелю». Не был заправским оратором эстонский крестьянин Иван Якоб, он даже правильно не научился говорить по-русски, но толпа поняла его и отступила. Разве что самые непримиримые источали злобу: «Ну, немец, погоди, наша еще возьмет». Убедил же Иван Иванович людей простыми словами: «Разрушить легко, да построить трудно. Ну не станет завода, а где найдут работу песчанские мужики? К тому же отходы спиртового производства идут на корм скоту…» Эти доводы подействовали, и точно таким же макаром прозорливый винокур Якоб спас еще два соседних винокуренных завода. Он предупредил трезвых бекетовских мужиков, что возможен бунт, и тогда те сами выставили у предприятия вооруженную охрану.
В 20-х годах Иван Иванович, сиречь Юхан Якоб, служил на национализированном заводе, получившем имя Робеспьера, конторщиком, исполнял обязанности директора, и трудился здесь до 1934 года, считай, до самой смерти. На этом же предприятии работал машинистом его сын Александр, а первым аппаратчиком был Василий Клементьевич Селезнев, брат Евдокии, жены винокура.

 

коб-семья

Вот такая страничка есть в истории развития промышленности нашего края. Рассказ в ней явно и с эстонским акцентом.

Евгений ЕВСЮКОВ, фото из архива издательства «Ямская степь»

Рубрики: Актуально   |   Наверх

Обсуждение закрыто.