« Предыдущая—Следующая »

«Ни о чём не жалею»

О неженском лице войны вспоминает старший прапорщик Татьяна

Эту невысокую, скромную женщину я заприметила уже давно — встретить её можно на любом военно-патриотическом мероприятии. Вот и в этот раз на торжественном собрании, посвящённом Дню защитника Отечества, награждали памятной медалью «100 лет Вооружённым Силам Российской Федерации». На сцену среди двух десятков мужчин вышла и Татьяна Ивановна Скарга — старший прапорщик в отставке, кавалер ордена Мужества.
Телефон Татьяны Ивановны раздобыть не составило труда — она состоит в местном обществе ветеранов Афганистана. Договариваясь о встрече, обратила внимание, что живёт она по-соседству с моей подругой. Рассказываю подруге об этом совпадении и слышу в ответ:
— А, эта та женщина, которая сама дом построила?
— Как сама?
— Ну, по округе у нас так говорят. Домик, правда, маленький, но аккуратный.
Домик и в самом деле оказался очень маленький, снаружи больше похож на хозпостройку. Зато внутри — красота и комфорт. Чувствуется, что обустроено всё с любовью и вкусом. Большая комната и большая кухня-гостиная. А что ещё надо человеку, который живёт один?
Квартиру Татьяна Ивановна оставила дочери с внучкой и в прошлом году перебралась на природу. Теперь жалеет только об одном — что не сделала этого раньше: «Поздно поняла, как прекрасно работать на земле, жить на свежем воздухе. Дом, конечно, не построила, это преувеличение. Коробка была готовая. А так — утеплитель сама клеила, штукатурила, это да. Деревья посадила, виноград, жить можно. Птицы поют, зайцы бегают, куропатки мне все помидоры покоцали прошлым летом… Сейчас соседи помогли ограду сделать, так что за сад можно быть спокойной».

«Доктор Таня»

Меня, конечно, не огородные дела интересуют, а героическое прошлое собеседницы.
— Да что там героического? Как-то всё само получилось. Служба и служба.
А получилось так. После школы Татьяна окончила фармацевтическое училище в Курске, недолго поработала в аптеке на Ленина в Старом Осколе. Зарплата у фармработников тогда была — сущие копейки. И когда знакомая предложила перейти в военкомат, Татьяна согласилась.
— И началась моя воинская служба с января 1979 года. Зарплата намного больше, льготы, но работа была адская. В то время в Старый Оскол ехали со всего Союза на комсомольские стройки. Всех прибывающих нужно было ставить на воинский учёт, нескончаемый поток. Картотека мне ночами снилась… Написала рапорт, перевели на Дальний Восток в медицинскую службу войсковой части. Но там не было жилья, полгода ночевала в медпункте и вернулась. Это сейчас большое внимание военным уделяется, шикарные квартиры предоставляют. Тогда было по-другому.
Татьяна переехала в Клин, где жила её сестра, устроилась в полк транспортной авиации. Отдыхая в санатории, познакомилась с женой начальника отдела кадров Ворошиловградской дивизии, она её туда переманила. Так до 1995 года и прослужила в этой дивизии, которая к тому времени стала Луганской. Оттуда в 1984 году её послали в Афганистан.
— Это было добровольно или как?
— Добровольно-принудительно. Каждый, кого отправляли, писал рапорт: «Прошу перевести меня для оказания дружеской помощи афганскому народу».
— Сейчас за такие командировки хорошо платят, а тогда?
— Оклад был 250 рублей, по тем временам большие деньги. Но дело не в том, это сейчас у всех на деньгах рассудок помутился. В те времена так вопрос не стоял, мы были воспитаны в духе патриотизма.
— Не страшно было?
— Кто тогда правду говорил? Ну, знали, что «груз-200» приходит. В открытую — никто ничего. Туда приехала — совсем другая страна, другой климат, другой быт. Как в индийских фильмах, все в гирляндах. Машины у всех японские, мы таких вообще не видели.
Прибыла в северный Кундус, это ближе к границе, степь, за колючкой три воинские части, кругом минные поля. Начальник аптеки-фельдшер моя должность называлась, хотя по образованию я фармацевт. Медицинскую науку пришлось осваивать на ходу.
Боевое крещение было через месяц. На занятии у сапёров мины должны быть только учебные. Один солдат присел чтобы мину снять, он был в бронежилете и каске. Как там оказалась боевая — никто не узнал. Мне приносят — оторванные руки-ноги, развороченное лицо. Всё, что от меня зависело, сделала, в госпиталь на вертолёте его живым отправили. Да и потом, «груз-200» сопровождать от нашей части никто не ездил. Значит, спасла…
Но в Афганистане страдали не только от ранений. Инфекций было много — брюшной тиф, гепатит, малярия. На боевые задания я не выезжала, но работы хватало. Часто приходилось выезжать в дивизию — за медикаментами, раненых и больных отвозить в госпиталь. Старались ездить на БТРах. Однажды поехали на санитарной машине-«таблетке», попали под обстрел. Меня спасло только то, что рост «метр с кепкой», пули прошли выше меня, хотя кузов был весь изрешечён и шофёра в голову зацепило.
Меня там и местные все знали — «Доктор Таня». Афганки-то все в паранджах, а на меня языками цокали — я в брюках и майке всегда. И автомат на плече! Вот так два года, от звонка до звонка.
Когда возвращалась из отпуска, из Ташкента до Кабула летело два наших самолёта. Приезжаю в часть на БТРе, меня так встречают, все бегут навстречу, не могу понять. Оказывается, один самолёт из тех двух сбили. Мне повезло, конечно, ни разу не ранило, никакую инфекцию не подцепила. Нервы только потрёпанные. Всё это пережить пришлось — ужасы войны, когда погибают отчаянные, отважные ребята. Смерть же выбирает лучших.
А были и членовредители. Шли даже на то, чтобы в левой руке гранату взорвать, лишь бы в Союз вернуться. Или такой случай — в столовой алюминиевую посуду украл, продал, деньги надо спрятать, а в казарме всё проверяют. Пошёл и закопал на минном поле, как тот Буратино. Пришёл забирать — наступил на мину, оторвало ногу. Я его тащу, перевязываю, в госпиталь доставляю, спасаю. Ещё один случай запомнился: у солдата взорвался снаряд в руке. Рука повреждена сильно, и малюсенький осколочек влетел в живот. Входное отверстие почти не видно. Но что он там наделал в животе, со смещённым центром был… Я его доставила в госпиталь, там прооперировали, отправили в Кабул, но он не выжил. 30 лет назад у медицины таких возможностей не было. Хотя наши военные хирурги творили чудеса, сутками из операционных не выходили, пока от бессилия не падали. Всякое было.
— А орден за что дали?
— В Афганистане я получила медаль «За боевые заслуги». Орден Мужества — это за Чернобыль.

Не взаимная любовь

Татьяна вернулась в Луганск в январе 1987 года, и уже в июле её командировали в зону Чернобыля. Медработники там друг друга сменяли через 3 месяца, очередь подошла. Служила начальником аптеки в 25-й Киевской бригаде. Выезжала на «Скорой помощи» на станцию. Медикаменты доставала по всей округе — элементарного не хватало, а у ликвидаторов были поражены все слизистые оболочки. Приходилось бартером заниматься: хирургические инструменты, которые были в части, доставляла в районную больницу в обмен на лекарства.
— А как так получилось, что сразу после Афганистана вас снова на смерть опять послали?
— Руководству какая разница? Оно действует по принципу «лишь бы не я». А у меня такой характер: послали — есть, вперёд!
В Чернобыле Татьяна познакомилась с будущим мужем, от него потом родилась дочь. Но недолго прожили, не сошлись характерами. Характер у неё, действительно, ещё тот — серьёзная, самостоятельная. В общей сложности в армии прослужила 20 лет. Уволилась в запас в 1995 году, когда Украина уже отделилась. Немного поработала в частной аптеке. Но тут мама заболела, она приехала в Старый Оскол, чтобы ухаживать за ней, да так и осталась. Тяжело было растить часто болеющую дочь — «И от меня, и от мужа забрала она, наверное, всю радиацию, что мы накопили». По два раза в году приходилось ложиться с ней в московский институт педиатрии, там есть отделение радиационного риска.
«Военная жилка» остаётся у тех, кто служил в горячих точках, видимо, навсегда. В 1999 году начались боевые события в Югославии, и Татьяна на полном серьёзе собиралась туда отправиться. Не получилось: надо было заплатить взятку, а у неё лишних денег не было.
— Наверно, это ненормально, но служить мне хотелось, — объясняет она. — Тем более, я же в атаки не ходила, не стреляла ни в кого. А оказание помощи — дело благородное. Всё-таки не одному десятку человек я жизнь спасла. Значит, свою не зря прожила.
Сейчас вообще ни у кого идеалов нет. Вот я иногда, в бессонницу ночью, думаю: да, патриотизм надо воспитывать, нас приглашают в школы, институты. А дети такие вопросы иногда задают, что не знаешь, как ответить. Что они видят с самого рождения? В детском саду на нужды без конца сдаёшь, в школе то же самое, кругом поборы. А когда парню 18 лет исполняется, тут о нём военкомат вспоминает. Да, родину защищать — это святая обязанность. Но и отношение к людям должно быть совсем другим. Сколько можно нам не жить, а выживать? Адское терпение у нашего народа. А наверху сидят небожители, у которых своя жизнь. Не взаимная любовь у нас с родиной.
Я ни о чём не жалею. Но в преддверии праздника хочу пожелать всем девушкам и женщинам побольше внимания себе уделять. Хотелось бы, чтобы в нашей стране было больше любви и доброты.

Лариса ЧАЩИНА

Обсуждение закрыто.